Гудбаев. Картина болезни совершенно ясна. Я считаю этот случай на редкость удачным! Прекрасный паралич! Исключительно благоприятная почва для применения моих синтетических пилюль. Не волнуйтесь; с тех пор, как существуют мои пилюли – старики встречают паралич с улыбкой.
Щупак. Доктор, вы меня возвращаете к жизни! Я готова на любые материальные жертвы! У кого я только не была! И у доктора Гусарова, который лечит деградатами, и у профессора Чижикова, который пользует ионами верхних слоев атмосферы, и у доктора Баснословского – его пилюли самые мелкие в Москве, и даже у доктора Скоропостижного...
Гудбаев. Ну и как?
Щупак. Да никак, только борода все растет и растет. Вы же понимаете, что это меня не устраивает!
Гудбаев. М-да... Этого недостаточно. Мы имеем изрядно изношенный организм. Его надлежит взбодрить, встряхнуть, освежить, обновить...
Щупак (умоляюще). И омолодить!
Гудбаев. Можно и омолодить. Мои пилюли...
Щупак (с воодушевлением). Я верю в ваши пилюли!
Гудбаев. Они повышают тонус, возвращают юношескую свежесть...
Щупак. Доктор, умоляю, приступайте к лечению немедленно.
Гудбаев (вынимая коробочки с пилюлями). Начнем с главного. Мои пилюли... (Телефонный звонок, берет трубку.) Да... Да... Портной? Уже готов? Сейчас же еду (к Щупак). Срочный вызов. Буквально рвут на части.
Щупак. Что, ваш портной... Готов?
Гудбаев. Еще не готов, но ему плохо. Я буду через пятнадцать минут. Ждите. Чтобы не терять времени, начнем курс лечения сейчас же. (Протягивает ей несколько коробок с пилюлями.) По одной пилюле через каждые три секунды.
Щупак. Через три секунды?
Гудбаев. Да, через три секунды. Два рубля двадцать пять копеек коробка. (Уходит.)
Щупак (спохватываясь, кричит вслед). А сколько пилюль в коробке?
Гудбаев (из-за кулис). Двенадцать.
Щупак. Двенадцать! (Пауза.) Это мне вскочит в копеечку.
Начинает кормить старика пилюлями. Стук в дверь. Входит отец ребенка с трехколесной колясочкой, такой же точно, как у старичка. В коляске ребенок, скрытый портьерками.
Отец ребенка (запыхавшись). Здесь запись первичных больных?
Щупак. Здесь нет никакой записи. Здесь только по рекомендации и только за деньги.
Отец ребенка. Странно... В таком случае рекомендуйте меня к доктору Овсянникову. Вот деньги. (Протягивает пять рублей.)
Щупак (беря из рук деньги). Во-первых, здесь не Овсянников, а Гуд-баев. Во-вторых, доктор Гудбаев не примет вас за такую мизерную сумму.
Отец ребенка. Пять рублей – мизерная сумма? Во всех поликлиниках такая оплата.
Щупак. Так ото же вам не поликлиника!
Отец ребенка. Как не поликлиника? Это – третий этаж справа?
Щупак. Нет, это шестой этаж слева.
Отец ребенка. Как же это я так проскочил? (Собирается уходить.)
Щупак. Так зачем вам непременно доктор Овсянников?
Отец ребенка. Да вот хочу посоветоваться насчет ребенка.
Щупак. Так зачем вам советоваться с каким-то Овсянниковым? Доктор Гудбаев – прекрасный врач.
Отец ребенка. И по детским?
Щупак. По всем.
Отец ребенка. Я безумно спешу. Если бы я знал, что здесь без очереди...
Щупак. Конечно, без очереди! По моей рекомендации он вас сейчас же примет.
Отец ребенка (ставит коляску с ребенком рядом с коляской старичка. Садится, снимает кепку). А где доктор?
Щупак. Он будет с минуты на минуту. У него умирает портной.
Отец ребенка (обеспокоенно). Так может быть, это долго?
Щупак. Что вы! Максимум пятнадцать минут. Он просил меня подождать. А что с вашим ребенком?
Отец ребенка. Понятия не имею. Кричит. Как только привезу его на заседание – начинает кричать.
Щупак. Зачем же вы его возите на заседания?
Отец ребенка. Ничего не поделаешь. Жена в Крыму в санатории, а няня кончила курсы шоферов и водит трехтонку с прицепом, вот мы и ездим по заседаниям. Нужно как-нибудь недельку перекрутиться, пока жена приедет. Все бы ничего, но докладчики обижаются. Говорят, что из-за детского крика ничего не слышно. На днях такая неприятность была, что решил, не откладывая, заехать к доктору. Не могу понять, в чем дело! Дома такой спокойный, веселенький ребенок, играет со мной, смеется, а на заседаниях – узнать нельзя. Что может быть? Как вы думаете? Желудочек, нервы? Что бывает у детей?
Щупак. Может быть, зубки режутся?
Отец ребенка. А ваш не кричит из-за зубов?
Щупак (машет рукой). Какие там зубы!
Отец ребенка. Может быть, неправильное питание? Как вы думаете?
Щупак. А сколько он у вас весит?
Отец ребенка. Не знаю точно, но довольно тяжелый. Вероятно, кило пять, десять. А ваш?
Щупак. Кило пятьдесят-шестьдесят.
Отец ребенка. Какой упитанный!
Щупак. И мы живем на седьмом этаже без лифта! И вы думаете, это первый доктор, у которого я с ним? Я была и у доктора Гусарова – деградаты, и у профессора Чижикова – ионы верхних слоев атмосферы, и у доктора Баснословского – самые мелкие пилюли в Москве, и даже у доктора Скоропостижного... Вы не можете себе представить, как трудно было к ним пробиться и чего это стоило!
Отец ребенка. А к обыкновенному доктору вы не обращались?
Щупак. К обыкновенному?
Отец ребенка. Да, к обыкновенному. В поликлинику.
Щупак. Так, прямо в поликлинику?
Отец ребенка. В поликлинику. За пять рублей!
Щупак. Вы знаете, это мне не приходило в голову. И, кроме того, к обыкновенным врачам ведь обращаются обыкновенные больные! Нам с Ириной Варфоломеевной поликлиника ничем помочь не может. На меня действуют только новые методы. Обыкновенные лекарства бессильны перед моим организмом. Однажды Ирине Варфоломеевне нездоровилось, и к ней попал обыкновенный врач – из этих, как их – терапевтов. Что же, вы думаете, он ей прописал? Он ей прописал горчичник! Ирина Варфоломеевна и горчичник! Вы же понимаете – разве будет ставить горчичник чело век, у которого такие неограниченные возможности в медицинском мире? А вы говорите поликлиника! Кроме того, в поликлинику так легко попасть! А вы знаете, с каким трудом мне удалось проникнуть к доктору Гудбаеву? Только благодаря Ирине Варфоломеевне! Ведь доктор Гудбаев – виднейший представитель школы индейской медицины! Масса научных трудов. Его пилюли и вытяжки делают чудеса! Они повышают тонус, возвращают юношескую свежесть... Вы знаете (скороговоркой), я могу уступить вашему ребенку пару коробок, по два пятьдесят коробка... (Сует ему две коробки.)
Отец ребенка. Зачем же моему ребенку юношеская свежесть?
Щупак. Ирина Варфоломеевна принимала их вместе со своим ребенком, и оба стали неузнаваемы!
Отец ребенка. Я бы пока воздержался.
Щупак. Пожалуйста! Я вам их не навязываю. Давайте только попробуем. (Прячет в сумочку пять рублей, сует пилюли попеременно в обе коляски.) Сами попросите.
Отец ребенка (бросаясь к коляске). Хватит! Хватит! Я так мало знаком с индейской медициной... Лучше я спущусь на третий этаж... в поликлинику... Который час? (Смотрит на часы.) Ах, черт! Опаздываю на заседание. Опять не успел к доктору! (Убегает, по ошибке увозит коляску со старичком.)
Щупак (одна). Какой отсталый молодой человек! Разве может человека с кругозором удовлетворить обыкновенная медицина? Ведь у нее нет никаких новых методов! Овсянников! Даже не гомеопат!
Входит Гудбаев, неся на вешалке новый костюм, заколотый в газету.
Гудбаев (весело). Ну, как наш больной? Лед тронулся?
Щупак. Вы знаете, доктор, я боюсь ошибиться, но мне послышался из коляски какой-то звук.
Гудбаев. Какой именно?
Щупак. Нечго вроде «агу».
Гудбаев. «Агу»? Ага! Это начинают действовать пилюли. Продолжим лечение! Сейчас я впрысну ему в мякоть ноги вытяжки из молодых побегов сельдерея.
Щупак. Я выйду.
Гудбаев. Как вам будет угодно. Щупак выходит. Гудбаев вынимает из кармана большой шприц, подходит к колясочке, откидывает занавеску, видит ребенка, падает, как доска. Из всех карманов сыплются пилюли. Поднимается, отряхивается. Откуда взялся этот ребенок? Где старик? Не мог же он так помолодеть! Правда, он съел три коробки моих пилюль. Но ведь это же обыкновенный зубной порошок. Мел! Впрочем, это знаю только я один. Это необъяснимое происшествие могло бы прославить мои пилюли на весь мир. Но как я разделаюсь с мадам Щупак? Ей же нужен жених! Она же не согласится ждать, пока это дитя подрастет и закончит изобретение! (Стук в дверь.)
