Двадцать лет уж назад, как сообщают,
Вразумлял тебя поэт германский,
Слыть желая оратором могучим;
Ты, однако, ни строчки не являешь
И стихов ты друзьям не посвящаешь,
И не пишешь, беспечный, даже прозы.
Не себе ль самому такую благость
Книг своих ты хранишь, старик пиита,
Словно некогда жрец Солима бога, [111]
10 Захотевший сокрыть обряда тайну?
Но коль стыдно тебе, что чтут поэта,
Так ответь, наконец, ты мне стихами!
Но стихами ты мне не отвечаешь.
Что сказать мне: ты, старец, не пиита, —
А достоин учить лишь репоедов!
Морской, богиня, влагой рожденная,
Влюбленных матерь, страстью пылающих,
Нас заставляющая тягость
Снова твоих пережить горений,
Почто сердцами ныне играешь ты,
Вновь растравляя раны давнишние,
Божку-прельстителю давая
Нежную душу терзать страстями?
О как недавно я под счастливою
10 Звездою, Цельтис, шел от сарматов в путь, —
От стонов грудь была свободна,
Мне Хазилиною причиненных!
Теперь норийка Эльзула в том краю,
Где с Истром быстрым Рег [113] сочетается,
Сильней мое пронзила сердце
Стрелами взоров своих прелестных.
Как Геспер [114] звездный в пору весеннюю
Цветы несущий, раньше грядет, чем Феб,
Иль как полнеет лик Дианы,
20 В мире когда возрастает целом,
Вот так же в крае Норика Эльзула
Средь дев блистает ныне возлюбленных,
Когда она, лицом белея,
Вольно власы распустив, проходит.
Клянусь я небом, блеском созвездий всех,
Планетой Марса, стрелами лютыми, —
Их две несет Амур жестокий,
Любящих страстно клянусь богиней!
Милей в грядущем я не найду другой,
30 Которой душу я до конца отдам,
Остерегусь, чтоб чужеземка
Мне ни одна не приглянулась.
Какие ночью радости ты дала
Мне так недавно, плечи свои когда
Моим объятьям отдавала,
И обнимала руками нежно!
Не так стремится к старым прильнуть стенам
И плющ, с опорой так не сплетаются
Своими новыми ростками
40 Лозы отменного винограда.
О как прервались наши тогда слова,
Когда желанье в глуби горело жил
И в этом убыстренном буйстве
Наши тела, обессилев, сникли.
Затем прервались наши труды на миг,
И двум влюбленным краткий был отдых дан,
Пока Амур не начал снова
Битвы еще горячей на ложе.
Затем мы нежно шепчем опять слова,
50 Бормочем сладко, время вводя в обман,
И видим, как, златясь, Аврора
Феба сверкание возвращает.
О время, — гибель всяческих радостей
И светоч новый, милым завидуя,
Зачем велишь, чтоб поцелуи
Оборвались со стенаньем горьким?
Коль ночь другую любящим дать, она
Пусть долго длится, как савроматов ночь,
Когда под хладным Козерогом
60 День ни один не приходит к шведу.
Но вот под новой мы уж идем звездой,
Прощай и прежде ты поцелуй меня
И сей залог такой ничтожный,
Эльзула, вечной любви приемли!
Пусть для одних медицина заботой всегдашнею станет,
И обученье знаньям надежным.
Те пусть толкуют права, городами по славным законам
Пусть короли там правят с князьями,
Среди которых ты первый пребудешь, Геймбург Георгий,
Родственной кровью слитый со мною. [116]
Те пусть в обрядах богов наставляют и дикость народа
Пусть просвещают в нашей отчизне.
Пусть же иные в различных занятьях нам вносят искусства,
Чтобы украсить тело и душу, —
Римских Камен к нам вносить у меня одна лишь забота
Или звучащих греков струнами,
В чем, если я не успею при жизни, то буду по смерти
Честью не мертвой славен в потомстве.
