Р. Кубыкин - Стрелка из Прибалхашья

По-разному ведут себя змеи при встрече с человеком. Щитомордник и гадюка зорко следят за каждым движением человека, и стоит лишь к ним приблизиться, они яростно шипят и делают броски. Относительно мирные восточный удавчик и разноцветный полоз на первых порах тоже ведут себя агрессивно. Стрелка же всегда стремится уйти от человека, используя быстроту передвижения и покровительственную окраску. Она действительно похожа на стрелу. Ее тело заострено — длинный тонкий хвост с одной стороны и относительно маленькая головка — с другой. Глаза с крупными зрачками большие и, еще добавлю, выразительные.

Стрелка трудно поддается приручению. Много их прошло через мои руки, и почти все они остались «дикарками». Вздрагивали, когда их брали в руки, и каждый раз пытались уйти из орбиты человеческого внимания. И тем не менее некоторые особи в какой-то мере могут привязываться к человеку.

Однажды мне попалась стрелка с несвойственной для представителей этого вида «общительностью»». Ее поймали наши добровольные помощники, юннаты Дома пионеров, будучи в экспедиции в Южном Прибалхашье. По-видимому, находясь длительное время в обществе детей, она привыкла к человеку. А, может быть, «общительность» — ее индивидуальная черта, поскольку все животные, как и люди, различаются.

Я взял стрелку с собой в экспедицию, чтобы иметь возможность понаблюдать за нею. В свободное от работы время члены нашей группы занимались каждый своим делом: кто читал, кто писал, кто развивал охотничьи инстинкты у своих собак, я же «водил» на прогулку змею.

И вот, как обычно, выбрал место без густой растительности, без нор и выпустил свою подопечную. Следуя за ней, подождал, пока она успокоится, затем сел метрах в полутора от нее и стал изображать «тумбочку», то есть сидеть не шелохнувшись. И стрелка вознаградила меня, открыв свой секрет — полную смену наряда. Змеи, как и другие пресмыкающиеся, периодически «меняют кожу». О приближении этого процесса чаще всего свидетельстует помутнение глаз. Но у «моей» змеи никаких признаков и в помине не было. Как же происходило это событие?

Стрелка начала тереться нижней частью и низом морды о зеленую траву, о сухие стебельки полыни. Вскоре старый эпидермис задрался назад. Потираясь головой, стрелка без остановки ползала среди кустиков на песчаной площадке в квадратный метр. Стало ясно, она пыталась отслоить или отодрать линные покровы с верхней части головы и с боков верхней челюсти и в то же время зацепиться отошедшей кожей за колючки. Даже поворачивала голову на 180° и терла верхней частью о землю. Наконец, ей удалось закрепиться за стебельки, и змея начала аккуратно выползать из старых покровов. Они слегка потрескивали. Стрелка зигзагообразно и плавно водила телом, за ней потянулся матовый чулок линной кожи.

Минут через двадцать на свет появилась «новорожденная»— свежая, чистая, с четким рисунком и окраской стрела-змея. Еще некоторое время она терлась верхом головы о комочки (как я понял, из-за старой ранки кожа не вся сошла), затем поползла было мимо меня, но...

Лето кончилось, и я уже подумывал даровать свободу змее, отправив ее в родные края с какой-нибудь институтской экспедицией. Но неожиданно стрелке оказалось суждена другая жизнь. После моего красочного рассказа ее согласилась приютить наша молодая сотрудница Таня — самая подходящая опекунша. Она любит пресмыкающихся, и дома у нее создан для разных ящериц, хоть и террариумный, но рай.

Стрелку поселили в «дом» с песком, пустынной колючкой, укрытием — старым черепком и небольшим «солнышком»— периодически включаемой электролампочкой. Я же поделился опытом принудительного кормления змеи на первых порах, и мне обещали ее покормить. Каково же было мое удивление, когда на другой день Таня сказала, что змею недели две кормить не придется. Она не стала ждать завтрака или обеда — поела сама. А случилось следующее.

Освоившись в новом жилище, змея приподняла, видимо, не очень тяжелую для нее крышку и двинулась на охоту. Благо, террариумы с добычей стояли рядом, а их жителей она, вероятно, сразу приметила. Об остальном нетрудно догадаться — стрелка забралась в террариум, где жили агама и хорошо знакомая ей прыткая ящерица. Представляю весь ужас агамы, на глазах которой происходила охота. А, может, она с любопытством взирала на это?

Сытая и «довольная» стрелка, растянувшись, лежала на подоконнике. Беглянку водворили на место под усиленные запоры. Погоревали о ящерице: как-никак, она все-таки вывелась в прошлом году в домашних условиях. Но поскольку съеденная сама была каннибалом,— на заре жизни слопала двух своих «братьев» или «сестер», то сказали, что ей так и надо. А стрелка была прощена.