Впрочем, у этой работы есть один плюс — она хороша для письменных занятий. И даже сейчас, любезный читатель, когда я пишу эти строки, я нахожусь в студии Южного Банка, где снимается телеэпизод «Брось дохлого осла», а в моем «Уокмене» стоит кассета с музыкой Гайдна или Вивальди. Хотя оборудование для транквилизации и саквояж с предметами для оказания первой помощи у меня под рукой, мне редко приходится ими пользоваться. Только один раз находившееся на моем попечении животное в студии настигла смерть — это был большой черный… скорпион, которого я показывал в детской телепрограмме «След природы» телекомпании «Бордер Телевижн» в Карлайле. Почему так получилось, я не могу сказать с уверенностью, но подозреваю, что это из-за странной жары и духоты в моей гримуборной, где температура поднялась до 95 градусов по Фаренгейту. Скорпионы хоть и обитатели жарких стран, но подвергаются тепловому стрессу, когда температура достигает такого вот порога.
Этот злосчастный февральский день 1991 года обещал быть страшно скучным, если бы не визит полиции. Пустое складское помещение в угрюмом промышленном районе на южном берегу Темзы, в Вулвике, было арендовано на пару дней рекламным агентством в качестве студии для съемок телеклипа, рекламирующего новый сорт сигарет. Они уже отсняли несколько фильмов в других местах, но тема была одна — единственное белое животное среди группы черных. Так, героем одного сюжета явился белый дрозд-альбинос среди стаи обыкновенных черных дроздов, белая рыба-удильщик среди черных, и так далее. Сегодня нашей задачей было заснять белого пятнистого леопарда (его роль сыграло слегка подновленное чучело) среди четырех живых черных.
Черные леопарды, известные также как черные пантеры, — обычная цветовая разновидность пятнистого леопарда. В одном и том же помете могут встречаться черные и пятнистые детеныши вместе. Черные леопарды чаще всего встречаются во влажных густых лесах Индонезии, Бирмы, Непала, Ассама и Юго-Западного Китая, реже — в тропической Африке. Вопреки распространенному мнению, черный леопард не более свиреп, чем его пятнистый собрат. В этот раз черных леопардов привез сюда Джим Клабб, один из самых опытных и надежных дрессировщиков редких животных, которого я когда-либо встречал, и самый человечный среди них. Съемка не представляла никакой трудности. Все, что требовалось от леопардов — посидеть в разных позах на специально сооруженном для того помосте, чтобы лучше смотрелись их головы. Им было начхать на присутствие среди них давно усопшего, неподвижного, белого и лишенного пятен собрата.
Директора этих чисто коммерческих клипов постоянно ломают голову над тем, как эффективнее показать самые незначительные позы, абсолютно правильно придать им выражение и освещение. Это занимает у них целые часы. Киногруппа, собравшаяся вокруг постановщика, непременно многочисленна, — самый необходимый минимум составляют художественный руководитель, оператор-осветитель с ассистентом, кинооператор с ассистентом, пара электриков, люди, занимающиеся декорациями, художники и плотники, мальчишка на побегушках — то подать чаю, то унести отснятые пленки, секретарь, чтобы вести записи, и по крайней мере один представитель от рекламного агентства и другой — от кинокомпании. Вся эта публика и собралась в то утро на складе, служившем нам съемочной площадкой. Плюс Джим Клабб и его питомцы, смотритель за зверями и ваш покорный слуга. Кроме самого складского помещения в здании было только две небольшие конторские комнаты и «кабинет задумчивости». Склад был пуст — только в одном углу громоздилось несколько кип, накрытых дерюгой. Но киногруппа не обратила на них внимания, потому что они занимали немного места и не мешали нам.
Мы начали в восемь утра. Все шло, как надо, хоть и утомительно для меня. Теперь был час пополудни, и директор объявил обеденный перерыв. Оставалось еще дай Бог на пару часов работы, ибо леопарды знали свою роль превосходно. Только явление полчища полицейских под предводительством краснорукого, который больше напоминал бандюгу с большой дороги, нежели детектива-инспектора, встало преградой между нами и столь желанными бифштексами и пирогами с почками.
Директор разъяснил, кто мы такие и что тут делаем.
— Черт возьми… У вас что тут, и в самом деле леопарды? — сказал «художник» в драных джинсах, понемногу остывая.
— Да. И они страсть как ненавидят собак, — сказал Джим, только что присоединившись к нам. — Я покамест загнал их в клетки, но учтите, проволочная сетка сварена плохо. Если вы подпустите к ним собак, вы их очень разозлите. Тогда я за последствия не отвечаю.
— У нас приказ — обыскать все здание с собаками.
— Что вы ищете?
— Не могу сказать.
— Хорошо. Ступайте куда угодно, но не подходите к леопардам. Они много места не занимают. Ваши люди могут визуально осмотреть их, но я не рекомендовал бы открывать клетки.
«Художник» в штатском посовещался с несколькими людьми в форме и сказал через несколько мгновений:
— О’кей, можете идти обедать. Но нельзя ли, чтобы укротитель леопардов остался и присмотрел за зверями?
— Можно, — сказал Джим. — Только пусть один из ваших констеблей сбегает в кабачок напротив и принесет мне три больших сандвича с тунцом, хлебец из непросеянной муки да пинту доброго пивца «Гордость Лондона».
«Художник» в штатском ошалело посмотрел на дрессировщика — мне показалось, будто его вот-вот вырвет.
— Сбегай, Робинсон, — пробормотал он сжатыми, будто застегнутыми на «молнию», губами.
Констебль вышел, что-то бормоча себе под нос.
Славно отобедав и отдохнув в кабачке «Белая лошадь», мы вернулись на склад. Он по-прежнему был наводнен бравой полицией, а смотрителя здания готовились увезти в полицейской машине. «Художник» в драных джинсах о чем-то разговаривал с небольшой группой людей в штатском, собравшихся в конторской комнате. Атмосфера заметно изменилась — все выглядели довольными, расслабленными, иные даже улыбались, но, как только мы вошли, сразу же напустили на себя серьезное выражение.
— Ну как, братцы, нашли то, что искали? — спросил директор.
«Художник» в драных джинсах поколебался, затем кивнул.
— Похоже на то, — сказал он. — Но мы хотим задать людям, занимающимся животными, несколько вопросов. Парню, который оставался с леопардами, и, по-видимому, вам, если вы с ним связаны!
Он дал понять, что имеет в виду меня, ибо махнул рукой в мою сторону. Все перешли в складское помещение. Джим восседал на деревянном ящике возле клеток с леопардами и читал газету.
— Значит, так, — сказал «художник» в драных джинсах, наклонившись к Джиму. — Подойдите сюда, если не возражаете.
Полисмены держались на почтительном расстоянии от леопардов, которые сидели на корточках за проволочной сеткой, сверкая глазами. Дрессировщик присоединился к нам, и «художник» в штатском вновь взял слово.
— Дело было так, — сказал он. — Мы нашли то, что искали. Но мы еще не осмотрели ваших кошечек. Это мы и собираемся сделать. Надеюсь,
