На следующий день я пришел к могиле Батиана один. Я неожиданно увидел возле нее следы львицы и детенышей.
Накануне ночью здесь проходила Рафики с детенышами. Я сел у основания пирамиды и всмотрелся в крошечные следы львят, окружавшие меня. Я трогал маленькие отпечатки на земле, и на душе у меня стало светлее. Ответ на мой вопрос был написан этими следами на этой земле. Я глядел в будущее. Будущее, в котором будут жить львы – и эти львята, и их еще не рожденные дети. Я так нуждался в мужестве, чтобы продолжать свою работу со львами, – и этому мужеству научил меня мой великолепный лев, которого звали Батиан.
Глава двенадцатая
Надвигается тьма
Он соорудил Батиану памятник и просиживает там почти все вечера. Сердце кровью обливается, когда он выходит за ворота, – я знаю, что он идет к Батиану, чтобы побыть рядом с ним. Но, видно, мне дано испытать лишь долю того чувства, что испытывает он.
(Из дневника Джулии)
Вечерний путь к поминальной пирамидке стал почти ритуалом. Тихо выходя за ворота лагеря, я глубоко задумывался над всем, что произошло. Дойдя до пирамидки, я садился рядом, плакал – когда немного, когда в голос, – затем вставал и уходил. Как ни странно, пребывание у поминальной пирамидки меня успокаивало и даже возвращало мне силы.
О гибели Батиана широко писали в прессе – сначала на юге Африки, а потом и по всему свету. Мне не хотелось рассказывать о его гибели, но я был вынужден. Я был вынужден привлечь как можно больше внимания к убившим его негодяям в надежде, что, когда людям станет известно, какой смертью он погиб, это убережет от подобной смерти других львов. Но пока мое послание дойдет до всех, пройдет немало времени. Желание убивать, стремление ощутить свое превосходство над львом, странная жажда тщеславия, выражающаяся в страсти убить символ Африки, прочно укоренились в сознании иных людей.
Нечего было и думать, что убийцы Батиана раскаялись. Они разговаривали с представителями прессы наглым, вызывающим тоном. Они чуть ли не с гордостью говорили о том, как убили Батиана. Но всем этим они заклеймили себя еще до того, как состоялся суд.
Вот интервью, данное убийцей:
– Плевать я хотел на все ваши слезы и эмоции! Если я снова увижу, как какой-то лев крадется к моей дичи или угрожает ей, я его шлепну.
В другом репортаже было процитировано следующее:
– Если я увижу льва в буше, я не стану говорить: мол, миленький, подожди здесь, я схожу в природоохранные органы и выхлопочу разрешение тебя убить. Я даже не считаю это нужным.
В конце концов владельцу охотхозяйства и его управляющему было инкриминировано следующее: охота на льва без разрешения; недонесение о содеянном; незаконное использование приманки, а именно туши осла, для привлечения львов.
В это время я часами висел на телефоне на берегу Лимпопо, отвечая на вопросы журналистов. Как только средства массовой информации распространили сведения о случившемся, общественность была ошарашена. Мы получили множество сочувственных писем из Южной Африки и других стран.
Я стремился сосредоточить свои усилия на судьбе львов Тули, которые еще оставались в Северном Трансваале, и следил за сообщениями о том, где их видели. Точное число львов определить не удалось, но я знал наверняка, что на том берегу реки по-прежнему находились две пожилые львицы из племени Темного и три львенка. Я снова сообщил чиновникам из Департамента охраны природы Трансвааля о своей готовности организовать отлов оставшихся львов и доставку их назад в Ботсвану. Но чиновники ответили мне, что дадут добро на это только при полном согласии со стороны землевладельцев, на чьей территории обнаружены эти львы, – а таковыми были тот самый владелец охотхозяйства, который убил Батиана (этот согласился), и компания «Де Бирс», владеющая заповедником «Венеция». Управление «Венеции» воспротивилось выдаче львов для возвращения в Ботсвану, изъявив желание сохранить их в своем заповеднике (исконно обитавшие в этой части Северного Трансвааля львы были истреблены свыше пятидесяти лет назад).
На мой взгляд, такое отношение управления заповедника «Венеция» не было продиктовано ничем иным, кроме эгоизма. Как вновь образованное предприятие они хотели иметь львов у себя в заповеднике, потому что львы входят в «большую пятерку» самых престижных зверей (включающую львов, леопардов, бизонов, слонов и носорогов). При этом они не могли гарантировать львам полной защиты, и именно поэтому я чувствовал, что они не смогут работать в интересах львов. Я был расстроен, когда они информировали меня, что не согласны с моим предложением, но сообщили, что соорудят на границах заповедника ограду, которая предотвратит миграцию хищников туда, где они могут быть убиты и где уже гремели выстрелы.
Но такую ограду нельзя построить за одну ночь, и я чувствовал, что может произойти, когда львы покинут территорию заповедника «Венеция».
Увы, мой страх за львов оказался не напрасным. Через какие-нибудь три недели после гибели Батиана тот же землевладелец, что убил его, совершил новое злодейство. «Владелец охотфермы застрелил еще двух львов. На сей раз убийца Батиана действовал по разрешению» – кричал заголовок с газетной полосы. В голове не укладывается, но чиновники из природоохранных инстанций Трансвааля выдали убийце Батиана разрешение на отстрел двух львов. Я слышал, что владелец охотхозяйства наткнулся на пятерых львов у водопоя на своей территории, был «атакован одним из львов и принужден был стрелять», как сообщил мне генеральный директор Департамента охраны природы Трансвааля. Убийце Батиана были выданы разрешения на отстрел львов, потому что «хищники представляли серьезную угрозу его средствам к существованию». И это несмотря на мои предложения по безопасной доставке львов назад в Тули. Я был вне себя от ярости.
Тот же генеральный директор, как писала пресса, сообщил, что осуществление моего предложения об отлове львов и доставке их в Тули не представлялось возможным, так как «определить их (львов) местонахождение чрезвычайно трудно: они бегают на большие расстояния». Это было, мягко говоря, неверно: львы подпускают к себе человека, не пугаются машин, поддаются перевозке, и, исходя из моего опыта, их легко было бы отловить. Перед тем как совершился отстрел по разрешению, я предупреждал чиновников, что в случае отстрела взрослых львиц погибнут и детеныши, не способные прокормить себя. Несмотря на мои предупреждения, разрешение на отстрел было выдано.
Убийца Батиана застрелил одну львицу в упор, а другая, как писали в прессе, «раненная, уползла в буш под защиту охотничьего хозяйства „Де Бирс“. Охотник подстрелил львиц с полного благословения природоохранных чиновников.
