Магеллановы пингвины, или, как их еще называют, пингвины с ожерельем, которых сам Магеллан описывал как «странных гусей», — одни из самых северных представителей отряда пингвинообразных*. Подавляющее большинство их гнездится на Огненной Земле и Фолклендских островах, но какое-то их число, путешествуя вдоль патагонского побережья, достигает и Вальдеса. В прошлом веке, когда пингвинов истребляли ради мяса, жира и яиц (моряки хранили их в бочках с китовым жиром), этих птиц осталось очень мало. Но с исчезновением крупных китов обширные поля криля* в Антарктике остались в полном распоряжении пингвинов, и теперь в популяциях этих животных отмечается небывалый «демографический взрыв». А ведь увеличение их численности еще несколько сдерживается… загрязнением. Трудно поверить, но некоторые фанатики умудряются распылять тонны инсектицидов в таких пустынных местах, как Вальдес! Какие они охраняют (?) сельскохозяйственные культуры? Загадка!.. (Проведенные нами впоследствии анализы показали, что в печени и жире птиц, найденных мертвыми на песке, присутствуют пестициды.)
Но пока мы целиком поглощены своей великолепной находкой. Только все наоборот: на пляже стоят пингвины и смотрят, как выходим из воды мы. Наверное, они думают при этом: что за странные нелепые пингвины, эти черные двуногие существа с желтой полосой!
Магеллановы пингвины (Spheniscus magellanicus) — птицы средних размеров; спинка, щечки и поверхность крыльев у них черные или темно-бурые, а брюхо белое — настоящее подобие фрака. У одних видов этот фрак очень строгий, а у Магеллановых пингвинов он украшен двумя очаровательными арабесками — белой линией на черном фоне (она идет от клюва в направлении затылка, огибает глаза и заканчивается «ожерельем» на горле) и черной линией на белом фойе (эта линия образует что-то вроде очень широкой буквы М на грудке и боках.)
Зиму и весну Магеллановы пингвины проводят на суше, здесь же спариваются и откладывают яйца, укрывшись в глубоких, вырытых в слежавшемся песке норах, — так что участок, на котором располагается колония, напоминает большой кусок швейцарского сыра. Малышей пингвины кормят различной морской живностью, в охоте за которой они и проявляют свою невероятную ловкость под водой. Крылья, неспособные держать пингвинов в воздухе, в воде служат им великолепными ластами. Вытянутые назад перепончатые лапы выполняют роль руля — движителями они не являются. С того самого мгновения, как я впервые в жизни увидел этих птиц под водой, я возненавидел слово «manchot» когда его применяют к ним… Вот и на этот раз, заметив, что пингвины стройными рядами входят в воду, мы не можем отказать себе в удовольствии посмотреть, как они «летают» в водной толще — столь же быстро и ловко, как другие представители их класса в воздухе…
Всего в нескольких кабельтовых от колонии пингвинов мы открываем второе чудо этого уголка Вальдеса — колонию белобрюхих, или королевских, бакланов (Phalacrocorax albiventer). Мы прибываем в их владения все тем же способом — под поверхностью моря.
Стая, состоящая из нескольких десятков особей, расположилась на конце узкой косы. Выходим из воды и осторожно пробираемся между гнездящимися парами. Не стоит их беспокоить: им хватает забот с грабителями поморниками — те только и ждут случая стащить яйцо из гнезда!
Белобрюхого баклана, помимо признака, которому он обязан своим названием, отличает от других видов того же рода голубое кольцо вокруг глаз, золотисто-желтый нарост (гребень), украшающий его клюв у основания, и белая полоска на крыльях. В остальном же он похож на всех бакланов — черная, с зеленым отливом спинка, длинный, загнутый крючком клюв и широкие перепончатые лапы. Он так же отлично плавает и ныряет, как и другие виды бакланов: белобрюхий баклан может пробыть под водой на глубине 10–20 м около минуты. Так же, как и другие виды бакланов, белобрюхий баклан, выйдя из воды, долго сушит перья, наполовину развернув крылья, и вообще его повадки и позы характерны для всех птиц этого семейства.
Белобрюхие бакланы прибывают на Вальдес весной, в сентябре — октябре. Они строят вместительные гнезда, устилая водорослями и травами ямку в земле. Потом они спариваются. Самки откладывают два-три светло-голубых яйца, как бы покрытых известковой смазкой, и высиживают их пять недель. Вылупившихся птенцов родители выкармливают в течение семи недель.
Иногда к колониям белобрюхих бакланов подселяются и птицы очень близких видов — например, патагонский баклан; у этого баклана тоже белое брюхо, но горло черное, а кайма вокруг глаз красная. Селится рядом и менее крупный скалистый баклан; его алая мордочка напоминает карнавальную маску.
Альбатросы, властелины неба южных морей, имеют огромные крылья; на фотографии — два «горлана» с крыльями размахом более 3,5 м.
5 Брачные игры гладких китов
КИТЫ И СВОБОДА — КИТЫ: ВИД СВЕРХУ
С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ С КИТОМ
ЛЕВИАФАНОВО БРЮХО — ЗАИГРЫВАНИЯ
ГИГАНТСКИЙ ЦВЕТОК — МОРСКИЕ СЕПАРАТОРЫ
ИНТЕЛЛЕКТ
Странная вещь — судьба. Тщательнейшим образом подготовленные экспедиции, случается, проваливаются из-за какого-нибудь непредвиденного стихийного бедствия. Погода, кажется, вот-вот установится, и мы уже готовимся к новым встречам на зодиаках с гладкими китами, как вдруг по милости какого-то противного «хвоста бури» оказываемся на грани катастрофы.
Менее чем за сутки лагерь у пересохшего арройо превращается в лагерь у слишком мокрого арройо, а затем и в лагерь у горящего арройо…
Все начинается с громадных, необыкновенно плотных, черных туч, которые ветер будто нарочно гонит на полуостров. Все вокруг становится сумрачным. В тот вечер я был у доктора Пэйна и через окна его домика увидел, как упали на землю крупные капли надвигавшегося ливня. Мгновенно темнеет, и на равнину обрушиваются тысячи кубометров воды. И на суше, и на море я не раз попадал в сильные ливни, но никогда я не видел, чтобы с неба низвергались такие потоки.
На развороте: Филипп приветствует своего приятеля кита в водах залива Сан-Хосе, изобилующих планктоном.
Проливной дождь с адским грохотом барабанит по крыше домика доктора Пэйна. Вокруг, как Ниагарский водопад, парит земля, прибитая тяжелыми каплями.
Представляю, что сделал этот потоп с нашим лагерем. Едва ливень начинает стихать, я отправляюсь к своим, кругом стоит кромешная тьма. Придя в лагерь, тут же убеждаюсь, что результаты превосходят мои самые пессимистические прогнозы. Дождь мгновенно наполнил арройо водой, и оно превратилось в бурный ручей. Наводнение унесло палатку, где Ги Жуа хранил свою записывающую аппаратуру и рацию. К великому счастью, аквалангисты тут же бросились в бушующий поток и сумели спасти большую часть приборов… Но этим дело не кончилось. Вода по-прежнему продолжает прибывать. Мы вынуждены спешно приняться — кто с лопатами, кто с голыми руками — за постройку запруд, иначе и остальные палатки уплывут по мутным волнам в залив Сан-Хосе… Но, несмотря на все наши старания, остаток ночи мы проводим в спальных мешках, напоминающих пропитанные водой губки. Пол в палатках похож на сплошные озера, а с потолка струями льется вода — короче, как говорит Филипп, роскошными наши апартаменты не назовешь.
