Я не мог себе представить, что в один прекрасный день фантазия станет реальностью и я собственными глазами увижу если и не танец, то нескончаемый марш лангустов! (Английское слово lobster означает одновременно и омара, и лангуста; этот последний отличается от своего кузена тем, что к его имени добавляют прилагательное spiny.)
И сказал мерлан улитке: «Не могли б вы порезвей?
Мне тунец отдавит пятки, шевелитесь побыстрей.
Посмотрите, сколько прыти: черепаху обскакал
Длинноногий краб…, глядите — все торопятся на бал,
Поспешите — коль хотите, не томите — коль хотите
Вы попасть на этот бал!»
Стоглазый лангуст
Один раз в году в нескольких местах Западной Атлантики, на Бермудах, в районе Бразилии, собираются рыбаки на легких баркасах и опустошают мелководные банки, выгребая со дна истинное сокровище — лангустов.
Все остальное время эти ракообразные рассеяны на обширных пространствах. Они встречаются редко, и отыскать их нелегко. К тому же они ведут ночной образ жизни, днем скрываясь в кораллах и трещинах скал.
Но раз в году, зимой, движимые таинственным инстинктом, они собираются вместе, образуя процессии. Эти сборище и шествие остаются для ученых загадкой. Зачем они? Каков их биологический финал? Как определяют лангусты время миграции? Как удается им собраться одновременно к месту сбора? Какие органы позволяют им безошибочно ориентироваться и преодолевать многие мили пути по океанскому дну, по немаркированным и неосвещенным местам? И как способны они на все эти чудеса, если обладают нервной системой на уровне развития всего лишь членистоногих?
Для рыбаков, не отягощенных мудрствованием перед ликом природы, ежегодный «конгресс» лангустов является благом. Заработок за эти несколько дней часто обеспечивает их существование в течение всего года. Но с развитием средств лова и увеличением его масштабов колоннам ракообразных грозит опасность сильно поредеть.
Колючий лангуст (для зоологов — Palinurus argus) — близкий родственник обыкновенного лангуста (Palinurus vulgaris). Как и крабы, креветки, омары и раки, они принадлежат к подклассу высших ракообразных, отряду десятиногих (ракообразные с десятью парами конечностей). Среди этих последних лангусты выделяются в подотряд ползающих десятиногих (Reptantia) и образуют группу морских раков.
Лангусты, в отличие от крабов, имеют вытянутую цилиндрическую головогрудь; в отличие от омаров, у них есть маленькие клешни; от других ракообразных они отличаются удлиненными антеннами, размер которых превышает длину тела.
Колючий лангуст в силу загадочных причин получил латинскую прибавку к своему имени d'argus. Натуралисты, давшие ему имя, ничего не знали о его миграции. Однако в определенном смысле это имя удачно. Аргус в греческой мифологии — стоглазый великан, у которого пятьдесят глаз во время сна остаются открытыми. Мы имели возможность убедиться, что движущаяся колонна этих животных ведет себя как единый стоглазый организм.
Первый зимний шторм
Я уже давно слышал о непонятном и удивительном поведении лангустов в тропической части Атлантики. Я даже предпринял как-то попытку организовать экспедицию для их изучения, однако она не увенчалась успехом. Сдерживающая цепь обычных материальных и бюрократических затруднений оказалась сильнее притягательной цепочки ракообразных, шествующих по дну Карибского моря.
На этот раз нас ждет удача. Мы находимся в нужном месте, и вот-вот должна начаться миграция: сигналом к ней послужит первый большой зимний шторм, когда животные снимутся со своих мест и двинутся, построившись длинными колоннами, в которых каждый лангуст касается усами впереди стоящего и чувствует усы заднего.
Из «Дневника» Бернара Делемота
«16 декабря. В то время как у острова Мюжере экипажи „Калипсо“ и „Каталины“ завершали работы по программе „спящие акулы“, шеф отправил меня подготовить почву для очередного сюжета — „лангусты“.
Туземные рыбаки ставили сети лишь в проливе, отделяющем остров Контуа от Юкатана. Следует довериться их опыту. Мне кажется, что лучше всего разбить базовый лагерь непосредственно на Контуа. Оттуда можно выйти в любое место, вплоть до мыса Каточе — оконечности Юкатана.
Вертолет с „Калипсо“, пилотируемый Джерри, в несколько минут доставил нас к месту работ. Мы поставили палатки на маленьком полуострове у западного берега Контуа, где море и обширную лагуну соединяет узкий пролив; в нем можно оставлять лодки — предосторожность, которая в случае плохой погоды могла бы оказаться не лишней.
Вначале предполагалось, что лагерь на Контуа будет лишь вспомогательным, обеспечивающим поддержку экспедиции, которая останется на борту „Калипсо“. Такой план оказался нереальным: даже самые глубокие места на возможном маршруте лангустов во время волнения были бы опасны для корабля. Итак, мы ждали, шторма, который послужит началом кампании…
И вот вспомогательный лагерь превратился в настоящую палаточную стоянку. Сейчас, не считая Джерри, мы вчетвером забиваем колья, возимся с растяжками и веревками: кроме меня, здесь мой брат Патрик, ловец лангустов Вальвула и Жан-Жером Каркопино. 19 декабря сюда подойдет подкрепление в составе Альбера Фалько, Мишеля Делуара, Ивана Джаколетто и Раймона Амаддио. Несколько позже к нам присоединится известный ученый доктор Херрекинд. Таков наш исследовательский состав. Что же касается шефа, то он, по обыкновению, будет осуществлять свои „блошиные прыжки“, заскакивая сюда всякий раз, когда терзающее его чудовище — Распорядок дня — предоставит ему такую возможность.
17 декабря. Мы подготовили два зодиака к отплытию, проверили снаряжение, поставили две палатки и удобную кухню, использовав для ее укрытия плавник, собранный на отмели.
Мы установили „слежку“ за поведением местных рыбаков. Почти всюду на обширной подводной равнине от Контуа до мыса Каточе они поставили вертикальные сети около метра высотой и 15–20 м длиной. Мы познакомились с некоторыми рыбаками, подойдя к ним на зодиаке. Вальвула говорит, что они ловят лангустов круглый год, но понемногу, ныряя за ними. Такой лов не имеет ничего общего с гекатомбами, которых они вытаскивают во время зимней миграции. После полудня мы наблюдали за приемами подводной ловли у мыса Каточе. В каждом баркасе работали двое; один оставался на борту, а другой погружался в маске с трубкой, в толстой рукавице, предохраняющей от острых шипов лангустов, и с багром. Использование автономного скафандра в этом виде ловли, к счастью, запрещено, ибо в период миграции очень небольшому числу ракообразных удается уцелеть. Ныряльщик опускается до тридцатиметровой глубины. Обнаружив лангуста в камнях, он выковыривает его багром, хватает рукавицей, поднимает в баркас и снова начинает поиски. Далеко не при каждом погружении он находит добычу. Это изнурительная работа. Зачастую она требует двухминутной задержки дыхания, и если за день рыбаку удается выловить пять-шесть лангустов, то он не считает, что ему не повезло. Нечего удивляться, что он благословляет шторм, являющийся сигналом к ежегодному „великому перемещению“ ракообразных».
