— Ну что, хотите еще поплавать? — спросил Мак-Турк, когда мы выбрались на берег.
Я взглянул на освещенную сумеречным светом реку.
— Как, прямо здесь? — спросил я.
— Ну да, я всегда купаюсь здесь.
— Ну, а пираньи?
— Да нет, здесь можно не опасаться.
Успокоенные этим заверением, мы разделись, скользнули в теплую воду, и тут же почувствовали напор вибрирующих струй — течение в этом месте было быстрое. Отплыв Футов на тридцать от берега, я нырнул, но дна не достал — к тому же на глубине шести футов вода уже была почти ледяная. Мы беззаботно плавали, как вдруг я услышал угрюмое фырканье и громкий плеск со стороны небольшого островка в середине реки, футах в полутораста от нас.
— Кто это?! — спросил я Мак-Турка.
— Как кто? Кайман, — лаконично ответил он. — Окрестные воды ими кишмя кишат.
— Они что, не нападают? — в довольно бесцеремонной манере спросил Боб, вовсю работая руками и оглядываются через плечо, далеко ли до берега.
Я тоже обернулся в сторону берега — и что же вижу всего несколько минут назад я твердо полагал, что каких-нибудь два-три мощных гребка руками — и ты на берегу.; А теперь мне казалось, что до спасительной суши целы мили!
Мак-Турк пустился в разъяснения, что кайманы никогда не нападают на людей, но, сказать по совести, сидеть в воде нам больше не хотелось. Только ступив на сушу, мы почувствовали себя в безопасности. Право же, какие нервы выдержат, когда на глубине под тобою могут быть и электрические угри, и стаи голодных пираний, ищущих сытного ужина, и обходящий свои подводные владения кайман! Когда мы оделись, Мак-Турк направил луч фонаря в сторону островка. В луче света мы насчитали над поверхностью воды шесть пар красных глаз, горящих, словно раскаленные угли.
— Кайманы, — повторил Мак-Турк. — Их тут сколько душе угодно. Ну что ж, пойдемте ужинать.
И он повел нас между деревьями по направлению к дому.
Глава пятая
Охота за муравьедом
Поимка большого муравьеда была одною из главных причин, почему мы отправились на Рупунуни: мы слышали, что в заросших травою саваннах ловить этих животных гораздо проще, чем в гвианских лесах.
Первые три дня после прилета в Каранамбо мы только и говорили, что о муравьедах, пока Мак-Турк наконец не обещал подумать, как бы это устроить. И вот в одно прекрасное утро, когда мы только окончили завтракать, на пороге нашего дома возник — внезапно и безмолвно, как и свойственно людям его племени, — малорослый индеец. У него было бронзовое скуластое лицо и темные глаза-щелочки — можно было бы заподозрить, что они таят коварство, не будь мерцавшего в них огонька робости. Одежда его состояла из ветхих брюк и рубашки, а гладкие черные волосы прикрывала облезлая шляпа, некогда бархатная — такую шляпу носили разве что феи из волшебных сказок. Всякий, кто ожидал увидеть перед собою сурового отважного воина в пестром головном уборе из перьев и с легендарными тотемными знаками, выведенными цветной глиной на коже, испытал бы горчайшее разочарование. Впрочем, в нем ощущалась уверенность, и это меня утешало.
— Позвольте представить вам Фрэнсиса, — сказал Мак-Турк, указу я рукой на сие чудо природы. — Думаю, он-то знает, где можно найти муравьеда!
Сообщи он нам, где отыскать крупную золотоносную жилу, то и тогда бы мы не приветствовали его с больший восторгом. После непродолжительных расспросов мы выяснили, что Фрэнсис действительно знает, где муравьед имел место быть. Он видел его три дня назад. Другой вопрос, по-прежнему ли он на старом месте или куда-нибудь откочевал. Мак-Турк предложил: пусть Фрэнсис сходит и проверит и, если зверюга еще там обретается, пусть вернется за нами, а мы попытаем счастья. Застенчиво улыбнувшись, Фрэнсис согласился и в ту же минуту отправился выполнять наше задание. Вернувшись на следующее утро, он доложил, что поиски возымели успех: он обнаружил, где находится муравьед, и готов проводить нас туда на следующий день.
— Как же туда добраться? — спросил я Мак-Турка.
— Только на лошадях, — ответил он. — Машину брать бессмысленно: придется мотаться по саванне. Джип там не пройдет.
Я повернулся к Бобу.
— Ты умеешь ездить верхом? — с надеждой спросил я.
— Да вообще-то однажды было дело, если ты это имеешь в виду, — осторожно сказал Боб и поспешно добавил: — Только лошадь должна быть очень смирная, конечно.
— Ну как, сможете раздобыть нам пару добрых, смирных лошадей? Пожалуй, справимся! — сказал я Мак-Турку.
— Будьте покойны, я подберу вам самых спокойных! — заверил нас Мак-Турк и отправился вместе с Фрэнсисом улаживать детали.
Немного погодя он сказал нам, что Фрэнсис и лошади будут дожидаться нас завтра утром в условленном месте милях в двух от дома. Оттуда и начнется наш маршрут в неизвестность.
…Когда назавтра мы спозаранку тронулись в путь, утренние лучи окрасили заросшую травою саванну в приятный золотисто-зеленый цвет. Прыгая по кочкам, машина неслась к далекой линии деревьев, где у нас было назначено свидание с Фрэнсисом. В нежно-голубом, словно крыло сойки, небе чертили круг за кругом два казавшихся точками ястреба, обшаривая глазом просторы саванны в поисках завтрака. Яркие, будто искры, стрекозы вылетали из-под колес машины. Теплый ветер захватывал ввысь кружащее водоворотом облачко рыжеватой пыли.
Мак-Турк, картинно держа одной рукой баранку, а другой надвигая шляпу на лоб, заговорил со мной, пытаясь перекричать гул мотора и шум ветра:
— Ты понимаешь, этот индеец… ну да, Фрэнсис… Как бы тебе все это объяснить… Он такой, немножко странный. Не то чтобы у него не все дома, но он сам говорит, что иногда у него едет крыша. Это я просто так, чтобы ты знал. А так он мухи не обидит.
— Так вы уверены, что он нормальный? — крикнул я в ответ, чувствуя, что у меня душа уходит в пятки.
— Ей-богу, совершенно безобиден.
— О чем это вы? — спросил Боб с заднего сиденья.
— Мак-Турк говорит, что у Фрэнсиса бывают… это, как их… заскоки, — успокоил я его.
— Чего-чего?! — крикнул Боб.
— Заскоки.
— Какие заскоки?!
— Ну… Мак-Турк говорит, что у Фрэнсиса иногда едет крыша. Но тем не менее уверяет, что он совершенно безобиден.
— Час от часу не легче! — убитым голосом произнес Боб, откинулся на спинку кресла и закатил глаза. На лице его читалось выражение сдерживаемой муки.
Мы доехали до деревьев и увидели сидевшего на корточках Фрэнсиса. Его знаменитая волшебная шляпа была лихо сдвинута набекрень. Позади него стоял табунок понуро свесивших головы и позвякивающих уздечками жалких кляч. На них были чрезвычайно неудобные на вид седла с высоко расположенными передними луками. Мы выбрались из джипа и, стараясь напустить на себя веселую мину, поздоровались с Фрэнсисом. Мак-Турк пожелал нам всем удачной охоты, развернул машину и с таким ревом рванулся вперед, что лошаденки шарахнулись, звеня всеми Уздечками и стременами. Фрэнсис кое-как успокоил их и подвел к нам, чтобы мы высказали свое суждение. Мы недоверчиво поглядывали на наших росинантов, а они с неменьшей подозрительностью глазели на нас.
— Ну, какую берешь? — спросил я у Боба.
— По-моему, один черт, — сказал он. — А впрочем… опробую-ка вот эту, каурую. Видишь, косит чуть-чуть?
Мне досталась большая серая лошадь, на первый взгляд схожая с мулом; тут выяснилось, что она и норовом уступает сему упрямому животному. Желая подбодрить я сказал пару ласковых слов; но, как ни пытался подобраться к ней, она отступала в сторону, сверкая белками глаз.
— Ну что же ты, дружище, — фальшиво уговаривал ее, безуспешно пытаясь сунуть ногу в стремя.
— Это не дружище, это подруга, — уточнил Боб.
Наконец мне удалось взгромоздиться на тощую костлявую спину клячи, и я мгновенно схватился за уздечку. Лошадь, выбранная Бобом, показалась мне более покладистой. Во всяком случае, она безропотно позволила ему сесть на себя. Но только он устроился в седле, как она начала медленно, но неуклонно пятиться назад. Так они пожалуй, доплелась бы до самой бразильской границы, если бы на ее пути не оказался огромный колючий куст. Въехав в него всем крупом, она стала как вкопанная — ни с места.
К этому времени Фрэнсис уже оседлал свою хмурую вороную лошадь и поскакал вперед. Насилу держась на своей кобыле, я пустился вдогонку. Боб по-прежнему пытался ублажить свою лошадь ласковыми речами, каковые постепенно затихли вдали. Мы миновали поворот, и Боб вовсе пропал из виду. Его лошадь двигалась каким-то хитроумным аллюром — помесью шага с рысью, а Боб красный в лице, что твой индеец, — крепко сжимал в руке длинную ветку, которой столь усердно нахлестывал по спине животину, что я забеспокоился, как бы он не вывихнул себе руку. Подъехав поближе, я с интересом стал наблюдать за его прогрессом в деле обучения верховой езде.
