«Леденящий туман» получается при достаточно низких температурах, когда капельки воды замерзают и при контакте с твердыми предметами превращаются в ледяной «иней». Но «леденящий туман» не стоит путать с «ледяным туманом», при котором капельки тумана замерзают ледяными кристаллами в воздухе. Такое происходит только при ну очень низких температурах: ниже -30 °C. «Ледяной туман» красиво блестит на солнце. У него существует еще и близкая родственница, «алмазная пыль», образующая более крупные кристаллы льда, которые выпадают в виде осадков; при взаимодействии с солнечными лучами появляется красивый оптический эффект, такой же, какой был обнаружен в высоких ледяных облаках, называющихся перистыми и перисто-слоистыми. Из всех туманов этот редкий, сверкающий блеском драгоценностей ледяной туман выделяется своим волшебством.
***
Я очень люблю разглядывать облака на фотографиях — для меня это все равно что рассматривать реальные предметы. Кажется, что фотографии, снятые без всяких ухищрений, ближе всего к тому, что называется абстрактным искусством, они — своего рода реестр мира и в то же время средство передачи ощущений.
Американский фотограф Альфред Штиглиц чувствовал то же самое. В 1922 году он начал делать целые серии фотографий облаков, которые позднее назвал «Эквиваленты». Штиглиц стал первым фотографом, избравшим облака предметом фотографирования исключительно из соображений их художественных достоинств. «Эквиваленты» были выполнены в черно-белом цвете высокой контрастности. Поначалу Штиглиц снимал облака вместе с пейзажем, однако в 1925 году он стал нацеливать фотокамеру прямо над собой, добиваясь того, чтобы облака заполняли все пространство кадра. Свои снимки он считал выражением состояния собственной души. «У меня есть свое представление о жизни, — писал он в письме другу, — и я пытаюсь подобрать ему эквиваленты»
Штиглиц был не просто фотографом. Он также был владельцем «291», художественной галереи на Пятой авеню в Нью-Йорке, благодаря которой прослыл влиятельным сторонником абстрактного искусства. Штиглиц способствовал знакомству Америки с довоенными европейскими художниками-авангардистами; в период с 1908 по 1914 гг. его галерея «291» была первой американской галереей, выставлявшей работы еще не получивших известность Матисса, Руссо, Сезанна и Пикассо.
«Туман долин». Название говорит само за себя.
Страсть фотографа к абстрактному искусству (Штиглиц отозвался о нем как о «новом способе выражения — истинном способе»[48]) могла сравниться только с его решимостью добиться признания фотографии как самоценной формы искусства. Возможно, вы усмотрите в этом противоречие: искусство было авангардным потому, что отвергало реализм, в то время как фотография по природе своей едва ли могла бы быть более предметно-изобразительной.
Серии фотографий под названием «Эквиваленты» демонстрировали то, как Штиглиц разрешил это противоречие. Облака — абстрактное искусство Природы, настроения неба, они являются отличным объектом для выражения абстрактных эмоций посредством фотографирования. «Я понимаю, что предпринял нечто такое, чего до сих пор никто не предпринимал. Может быть, это подход, иногда [находимый] в музыке», — писал Штиглиц другу[49]. Фотограф пытался «посредством облаков выразить свою жизненную философию, показать, что фотографии эти появились не благодаря предметам фотографирования — каким-то там особенным деревьям, лицам людей, видам или чему-либо еще, дающему преимущества снимающему; облака доступны для всех, их пока еще не обложили никакими налогами, они пока бесплатны»[50].
***
Между тем в Лондоне рабочий день подошел к концу, и я возвращаюсь домой. Слоистые туманообразные плотные облака, которые еще утром так негативно отразились на моем настроении, претерпели изменения. Днем, после моросящего дождя, низ бесформенного серого слоя облаков стал комковатым. Местами облака посветлели до белого, а местами потемнели до цвета грифеля. Слоистые облака преобразовались в комковатый слой, называемый слоисто-кучевыми облаками. Эти промежуточные облака начали формироваться как раз в момент рассеивания слоя.
Слоистые облака во всем своем великолепии, наблюдаемые с горной вершины
Когда я добрался домой, солнце уже заходило и в облаках появились просветы, через которые мне открылись парящие высоко в небе мягкие завитки облаков из ледяных частичек — перистых. Теперь низкие облака оказались в тени, однако перистые вверху все еще улавливали солнечные лучи — блестящие желтые полосы облачков сверкали на фоне темнеющего зимнего неба.
Я сразу воспрянул духом. Гнетущие слоистые облака растаяли, и мне вспомнились строчки из стихотворения Джеймса Рассела Лоуэлла, американского поэта:
Куда же ветер облака унес?
В небесной сини их простыл и след.
Не вспомнят и глаза потоков слез,
Не вспомнит сердце горестей и бед…[51]
Тем, кто наблюдает за облаками, приятно смотреть на небо, когда оно обнаруживает свои безбрежные просторы. Как мог я убиваться из-за одного-единственного облачка, которое готовилось посетить нас в виде крутящихся завитков дымки и тумана? Испытывал бы я такую же радость, если бы в течение всего дня небо выглядело так, как сейчас? Ни в коем случае! Слоистые облака похожи на шелковое покрывало волшебника — когда нам кажется, что все уже потеряно, они вдруг исчезают, снова открывая безоблачное небо.
глава 4
СЛОИСТО-КУЧЕВЫЕ ОБЛАКА (STRATOСUМULUS)
Низко нависающие пышные слои
Только что облака тяжело нависали, давя, а вот они уже совсем другие, располагающие к мечтательности. Все мы, бывало, глядели на небесные замки и воображали мир, далекий от повседневных забот бренной земли. В процессе прекращения слоистых облаков в слоисто-кучевые в небе появляются неровные просветы синевы. За несколько часов до этого казалось, будто солнце совсем погасло, однако теперь туманный слой начал собираться в покрытые снежными шапками горы и таять, стекая в извилистые синие реки. Там, наверху, другой мир — изменчивая местность ледниковых долин и волнистых пиков, земля обещаний и спасения от действительности, со своими собственными туманообразными законами геологии.
Два главных персонажа комедии Аристофана «Птицы», впервые поставленной в 414 году до н. э., устали от Афин, своего родного города. Афинских граждан преклонного возраста утомило засилье бюрократии и бесконечные судебные тяжбы, и вот они, как и многие современные горожане, решили податься на природу, ища жизни поспокойней. Оставляя город и свои долги, они отправились на поиски Терея, персонажа греческой мифологии, которого боги превратили в птицу — удода. Они рассудили, что Терей, прежде бывший человеком, а теперь ставший птицей, много чего повидал на своем веку, и задумали обратиться к нему с просьбой: «Ты город укажи нам, мягкий, войлочный, прекрасношерстный, чтоб тепло устроиться»[52].
