— Ишь, еще одна тварь на мою шею!
Хотя я тогда и не знала, что такое «тварь», но по грубости обращения поняла, что меня бранят…
Наконец, огонь был потушен, дверь заперта и все погрузилось в сон. Утомленная днем я заснула тихим отрадным сном.
И снилось мне, будто я снова лежу в моем маленьком сарайчике возле матери.
И увидела я, будто дверь отворилась и вбежала дочь нашей хозяйки. Она принесла в фартуке много арбузных корок.
Мать радостно бросилась к ней навстречу, но девочка отстранила ее локтем, нагнулась ко мне и начала тыкать в нос арбузной коркой.
Вдруг она весело закричала и захлопала в ладоши, рассыпав принесенные корки:
— Поросенок с сережками! Ах, какой хорошенький! Пойду скажу маме!
И девочка убежала.
Мне захотелось узнать, какие-такие у меня сережки. Я начала кувыркаться, чесать свою шею задней ногой, но из этого ничего не вышло. Никаких сережек я не нащупала…
Нечаянно я взглянула в открытую дверь и увидела безграничное песчаное пространство, поднимавшееся все выше и выше; там далеко — далеко сиял яркий громадный огонь — звезда, а под ее зубцами лежал, вытянувшись, какой-то человек, с намазанным белой краскою лицом, в блестящем серебристом костюме.
Он так ласково глядел на меня, так ласково звал к себе, что я сейчас же пошла на его зов. Но чем быстрее я бежала, тем дальше от меня был человек… Я продолжала нестись вперед, но ноги мои подкашивались, силы падали…
Очнулась я на коленях у человека, к которому бежала. Он нежно гладил меня по шее, говоря:
— Помни, чушка, что терпение да труд к славе ведут.
Ослепительный свет заставил меня прищурить глаза.
Я вздрогнула и… проснулась.
Надо мною стоял мой хозяин, которого я теперь могла хорошо рассмотреть.
Он не медля решил приступить к моему образованию.
С этого дня началась для меня совершенно новая жизнь.
Мой хозяин постоянно приходил ко мне, ласкал, меня, старался взглянуть мне в глаза, подносил к моему носу кусок вареного мяса, но я чувствовала себя как-то не хорошо, дичилась его, даже боялась. Наконец, аппетит заставил меня смириться и пойти на приманку, которую протягивал к моей морде мой учитель.
Он приласкал и дал мне кусок мяса.
Но мне было мало. Я просила еще. Учитель достал из кармана второй кусок и отбежал от меня на довольно большое расстояние. Я ничего не понимала, но теперь пошла к нему гораздо смелее, так как знала, что он мне не сделает ничего дурного, и снова получила кусок мяса.
Так повторялось несколько дней сряду, пока я не догадалась, чего от меня хочет мой хозяин: я должна была следовать всюду за ним.
Раз он принес кусок хлеба, вымазанный салом, как раз в то время, когда меня надо было кормить. Что за прелестный запах исходил от этого сала, особенно в тот час, когда у меня сосало в желудке от голода! Я бросилась к учителю, но он мне ничего не дал…
Он водил куском над моей головой, поднося то и дело его к моему носу… Когда он начал медленно водить рукой вокруг моей морды, я потянулась за его рукой и, понятно, должна была перевернуться на одном месте.
В награду мне был дан превкусный кусочек с чудесным запахом сала.
Мой учитель с довольным видом повторил то же самое, приговаривая:
— Чушка, перевернись!
Я перевернулась и снова получила кусок.
Тут я поняла, что, чем чаще буду вертеться, тем больше буду получать.
На другой день, как только мой хозяин показался в дверях, я радостно побежала к нему навстречу и быстро перевернулась вслед за движением его руки, но напрасно. Он заставил меня перевернуться вторично и только тогда наградил.
Наконец, я поняла, что должна крутиться до тех пор, пока меня не остановят наградой.
А мой учитель весело сказал:
— Ну, чушка, теперь ты у меня танцуешь вальс.
На другой день рано утром в нашу уборную пришло несколько незнакомых мне людей; они принесли большой деревянный ящик. Одна стенка его была решетчатая. Это оказалось дверцей.
Ящик поставили на пол, открыли дверцу, и служащий стал меня с криком загонять в клетку. Я не шла. Он поставил туда миску с очень вкусным обедом. Как можно было устоять перед этим чудесным запахом?
И я не устояла: вошла на приманку… Дверка за мною захлопнулась, клетка была поднята и отнесена в конюшню.
Сколько тут новых лиц промелькнуло перед моими глазами: конюхи с граблями в руках суетливо бегали взад и вперед; вокруг раздавалось ржание лошадей, мычанье быков, рев верблюдов; до меня долетали какие-то непонятные слова… Все это меня очень волновало, и поэтому новоселье мне не пришлось по вкусу.
Немного погодя, пришел мой учитель; он отворил дверцу моей клетки и ласково позвал меня. Я побежала на его зов и выскочила из клетки; он стоял, растопырив ноги и нагнувшись несколько вперед; в руках у него были куски мяса.
Я потянулась за его рукой и просунула морду между его ног; но он быстро переложил мясо в другую руку и описал ею полукруг.
Мясо неотступно влекло меня, и я потянулась вперед. Пройдя ноги, я получила награду.
Так скоро я научилась «проходить ворота».
Но все это было пустяком сравнительно с тем, что ожидало меня впереди.
Раз как-то хозяин, выпустив меня из клетки, стал манить куском хлеба по направлению к выходу на самую арену цирка. Я пошла за ним, но меня сразу поразила происшедшая здесь перемена.
В тот вечер, когда меня принесли в цирк, здесь все было так великолепно; музыка гремела, огни сияли; по бокам зала сидела публика, которая весело смеялась и хлопала в ладоши; все люди на арене были в блестящих одеждах, а теперь все было иначе. И я не понимала, почему это так изменилось.
Бархат, украшавший барьер и ложи, был снят; арена не была уже посыпана опилками трех цветов, а вместо нарядных людей, хлопавших в ладоши за барьером, в местах сидели в, своих обычных одеждах артисты.
Некоторые из них, сняв сапоги и пиджаки, суетились на арене, прыгали, кувыркались.
Я бросилась к выходу, но там меня встретил служащий и грубо выгнал на середину, где стоял мой хозяин.
Робко прижалась я к учителю и вдруг с ужасом увидела, что он, единственный человек, которого я любила, стал отталкивать меня от себя и пугать длинным бичем, называемым шамбарьером.
Я поняла, что должна бегать вокруг барьера, в то время, как хозяин подгонял меня, держа все время перед моими глазами шамбарьер. С другой стороны стоял мой недруг — служитель.
Для меня стало ясно, что я должна бегать до тех пор, пока вижу перед собой кончик шамбарьера. Когда же он опускался на землю, я должна была подойти к хозяину, от которого получала награду.
