В Эквадоре, на острове Пуна в дельте реки Гуаяс, я поймал красивую древесную боа Boa enydris cookii. Она достигает двух метров в длину, живёт, как показывает имя, преимущественно на деревьях, питается главным образом птицами. Древесная боа агрессивна, стремительна и здорово кусает, так как у неё длинные зубы. Я пытался кормить свою боа ящерицами, но она гордо отказалась. Отправляясь с Пуна в Кито, я посадил змею в клетку с ящерицей, полагая, что это вполне безопасно. Ящерица была крупная, всего вдвое меньше змеи. Но когда я через три дня открыл клетку, чтобы извлечь своих зверей, там был только один. Ящерица исчезла, зато змея заметно поправилась.
Эта древесная боа долго жила в моём доме, прилежно истребляя мышей. Когда я собрался в Швецию, то решил захватить и её. Она вела себя хорошо почти всю дорогу. Только на последнем участке, Копенгаген — Мальмё, опозорилась. И хозяина подвела. Наверно, её просто укачало. Так или иначе, из ящика, стоявшего у моих ног, распространился неприятный запах. Соседи стали подозрительно поглядывать на меня и отодвигаться. Я чувствовал себя прескверно. Не мог же я сказать: «Извините, у змеи болит живот!» — это могло бы привести к панике. Надеюсь, мои тогдашние спутники прочтут эту книгу, и я буду оправдан в их глазах!
Я рассказал выше, как мы поймали анаконду в Амазонас. Теперь слушайте, что с ней было дальше. Мы назвали её сеньорита Ана; сия почтенная дама отправилась в Швецию на самолёте. Майским днём она прибыла в дом моих родителей в Стоксюнде. Я открыл ящик — да, путешественница явно не в форме. Лежит неподвижно, никаких признаков жизни… Я потрогал её. Никакого впечатления. Умерла?.. Нет, просто окоченела на участке Нью-Йорк — Стокгольм. Местами самолёт шёл на высоте трёх-четырёх тысяч метров, а сеньорита Ана находилась в необогреваемом багажном отделении.
Тёплая ванна оживила её. Надо было видеть, как быстро подействовало тепло: вдруг длинное тело зашевелилось, заизвивалось, пасть разинулась, зашипела и попыталась схватить метлу (я решил, что всё-таки безопаснее не трогать змею руками).
Несколько дней сеньорита загорала на травке среди тюльпанов, после чего переехала в гётеборгский Аквариум, где для неё приготовили террариум с температурой воздуха тридцать градусов. Пять месяцев анаконда выдерживала характер, ничего не ела, потом принялась уписывать морских свинок и крыс. Неправда ли, не совсем обычная судьба для обитательницы амазонских дебрей?
На втором этапе нашей киноэкспедиции в Амазонас мы поймали три анаконды: одну семиметровую, вторую — как Ана, и, наконец, крошку длиной всего полтора метра. С этим уловом нам не повезло. Маленькая погибла вскоре после того, как попала в Боготу. Двух больших из Боготы отвезли в Кали, где жил Хорхе Санклементе: он обещал присмотреть за змеями, пока мы не договоримся, как переправить их в Швецию. В Кали тропический климат, там нашим змеям ничего не грозило. Но на беду грузовик, в котором они ехали, поломался в Андах, и семиметровая, ожидавшая потомства, не выдержала. В Кали она прибыла мёртвая, и в этом же ящике лежало двадцать восемь не вовремя родившихся, мёртвых анакондят. Я чувствовал себя детоубийцей.
Итак, только одна из наших трёх анаконд уцелела. Зато её удалось доставить живьём в Аквариум. Судя по всему, она неплохо освоилась там: в день премьеры нашего фильма «Анаконда» гостья из Амазонас съела свою соседку по террариуму, крупную боа…
В последний раз я перевозил рептилий несколько лет назад, и это была моя самая удачная поездка. Я отплыл из Эквадора, везя в Гётеборг, кроме нескольких черепах, двух боа, пойманных на гасиенде моего тестя. А привёз пятнадцать змей! В сочельник, когда нас в Бискайском заливе трепал жестокий шторм, одна из моих боа произвела на свет тринадцать чудесных детёнышей.
Приехав в Швецию, я дал интервью одной газете. На следующий день она вышла с крупным заголовком:
ПРИБАВЛЕНИЕ У БЛОМБЕРГА: ТРИНАДЦАТЬ ЗМЕЁНЫШЕЙ В ШТОРМ.
Носуха (Nasua) — род американских енотов, включающий несколько видов, живущих в Южной, Центральной и южной части Северной Америки. Длина зверьков, с пушистым хвостом, который равен туловищу, около метра. Получили своё название благодаря хоботообразно удлинённой морде. Живут в лесах, хорошо лазают по деревьям, роют землю сильными лапами с длинными когтями. Кормятся червями, насекомыми, моллюсками, а также плодами, корневищами и другой растительной пищей. Носух повсюду держат в неволе, выкармливая молодых молоком и плодами. Быстро привыкая к людям, они становятся очень забавными, охотно играют с детьми, возятся с собаками и кошками.
В настоящее время общепринятая классификация рептилий следующая: четыре отряда — крокодилы, черепахи, чешуйчатые (змеи и ящерицы) и хоботоголовые (гаттерия).
Кинкажу (Potosflanus) — небольшой американский енот, ростом с кошку, с длинным цепким хвостом. Живёт в лесах от Мексики до Бразилии. Образом жизни напоминает обезьян. Днём скрывается в дуплах, а ночью отыскивает плоды, мёд, беспозвоночных животных. Кинкажу часто держат в домах, и он хорошо привыкает к человеку, привыкает к кличке, ласков и игрив.
На Галапагосских островах в настоящее время организован Международный заповедник.
Туан — форма обращения; в переводе с индонезийского языка значит «господин».
Даяк — собирательное название для коренных жителей Калимантана. В переводе с малайского языка значит «житель внутренних областей».
Слепозмейки (Typhlopidos) — мелкие змеи (до 75 сантиметров), с очень коротким, толстым хвостом, внешне напоминающие червей. Глаза прикрыты щитками, всё туловище покрывают однородные гладкие чешуйки. Около 200 видов слепозмеек распространены в тропиках и субтропиках всего земного шара. Один вид слепозмейки встречается и у нас в Закавказье, Туркмении, Таджикистане и Узбекистане. Не ядовиты.
Сланген — по-голландски змея.
Образ жизни комодосского варана изучен сейчас довольно полно благодаря неоднократным исследованиям зоологов разных стран, в том числе и советских специалистов. (См. книгу Пьера Пфеффера «Острова дракона», 1966, статью Е. А. Малеева и И. С. Даревского «Драконы острова Комодо», журн. «Природа» № 3, 1963 г.)
