МакКинни поясняет: “Он пришел к убеждению, что люди становятся все более неполноценными существами, и поставил себе задачу возврата в естественное состояние. Он все время экспериментировал с различными эпохами – Римская империя, Железный век, Бронзовый век. Под конец его образ жизни напоминал о временах неолита”.
Он питался корешками, ягодами и водорослями, охотился с копьем и силками, научился переносить жестокие зимы, одеваясь в рванину. Тяготы его только радовали. Его приют над Хипушной бухтой был простой лишенной окон лачугой, которую он построил без помощи пилы и топора. “Обработка бревна острым камнем занимала у него несколько дней”, – пишет МакКинни.
Как будто существование по установленным им для себя правилам было недостаточно напряженным, Роселлини свободное от добычи пропитания время посвящал обязательным упражнениям. Он заполнял дни гимнастикой, поднятием тяжестей и бегом, порой – с грузом камней на спине. В течение одного лета он в среднем пробегал восемнадцать миль ежедневно.
“Эксперимент” Роселлини продолжался более десяти лет, и однажды он почувствовал, что нашел ответ на занимавший его вопрос. В письме другу он объяснил:
Я начал свою взрослую жизнь с гипотезы, что можно превратиться в обитателя Каменного века. Более тридцати лет я последовательно готовил себя к этому. Можно утверждать, что в последние десять из них я действительно наблюдал физическую, умственную и эмоциональную картину Каменного века. Но, как говорят буддисты, в конце концов, пришлось столкнуться лицом к лицу с чистой реальностью. Я узнал, что для человеческого существа, каким мы его знаем, невозможно жить вне общества.
Роселлини воспринял провал своей гипотезы с олимпийским спокойствием. В возрасте сорока девяти лет, он весело объявил, что “пересмотрел” свои цели, и теперь собирается “обойти мир с рюкзаком. Я собираюсь покрывать от 18 до 27 миль в сутки, семь дней в неделю, 365 дней в году”.
Это путешествие так и не состоялось. В ноябре 1991 года Роселлини был найден лежащим ничком на полу своей лачуги с ножом в сердце. Вскрытие показало, что смертельную рану нанес он сам. Записки не было. Роселлини не оставил ни единого намека, почему он решил покончить с жизнью именно тогда и подобным способом. Эту загадку он унес с собой в могилу.
Смерть Роселлини и история его необычной жизни попали на титульную страницу “Анкоридж Дэйли Ньюс”. Злоключения Джона Моллона Уотермэна, однако, привлекли куда меньше внимания. Родившись в 1952 году, Уотермэн вырос в тех же пригородах Вашингтона, где сформировался характер Криса МакКэндлесса. Его отец, Гай Уотермэн, был музыкантом и свободным писателем, и, помимо прочих притязаний на скромную славу, придумывал речи для президентов, бывших президентов и других известных вашингтонских политиков. Глава семейства Уотермэнов также был превосходным альпинистом, с малых лет обучавшим трех сыновей скалолазанию. Джон, средний сын, впервые поднялся на скалу в тринадцать.
В 1969 году шестнадцатилетний Джон взошел на МакКинли (которую, как и жители Аляски, предпочитал называть Денали), став третьим из самых юных альпинистов, поднявшихся на высочайшую вершину континента. В последующие годы он совершил и более впечатляющие восхождения на Аляске, в Канаде и Европе. К тому времени он поступил в Университет Аляски в Фербэнксе. В 1973 году он пользовался репутацией одного из самых многообещающих молодых альпинистов Северной Америки.
Уотермэн был невысок, от силы пять футов три дюйма ростом, с лицом как у эльфа и жилистым, не знающим усталости телом гимнаста. Знакомые вспоминают, что в общении он был стеснительным, словно ребенок, с недобрым чувством юмора и повадками увертливой, почти маниакально депрессивной личности.
– Когда я впервые встретил Джона, – рассказывает Джеймс Брэди, скалолаз и школьный друг, – он шествовал по кампусу в длинном черном плаще и синих очках в стиле Элтона Джона, со звездой между линзами. Таскал с собой дешевую заклеенную скотчем гитару, и фальшиво пел любому, кто подвернется под руку, длинные серенады о собственных подвигах. Фербэнкс всегда притягивал странных людей, но он был чокнутым даже по местным высоким стандартам. Мало кто мог найти с ним общий язык.
Представить причины неуравновешенности Уотермэна не слишком сложно. Его родители, Гай и Эмили, развелись, когда он был подростком, и отец, согласно близкому к семье источнику, “после развода почти не уделял внимания сыновьям. Не желал больше с ним заниматься, и это сильно ранило Джона. Вскоре после того, как родители разошлись, Джон и его старший брат Билл решили навестить отца – но Гай не захотел их видеть. Вскоре после этого, Джон и Билл переехали к дяде в Фербэнкс. Когда они прибыли, Джон с радостью узнал, что отец тоже собирается на Аляску, совершать восхождение. Но Гай не стал утруждать себя посещением сыновей. Просто приехал и уехал, даже не повидав их. Сердце Джона было разбито”.
Билл, с которым Джон был особенно близок, в детстве потерял ногу, пытаясь запрыгнуть на товарняк. В 1973 году он написал странное письмо, расплывчато намекающее на планы длительного путешествия, а затем бесследно исчез. По сей день никто не знает, где он. С тех пор, как Джон начал заниматься скалолазанием, восемь его друзей и партнеров по связке погибли в горах или совершили самоубийство. И не выглядит натяжкой предположение, что подобная полоса неудач нанесла серьезный удар по неокрепшей психике Уотермэна.
В марте 1978 года Уотермэн совершил свою самую потрясающую экспедицию – одиночное восхождение на юго-восточное ребро горы Хантер, по непройденному до тех пор маршруту, на котором потерпели поражение три команды элитных альпинистов. Гленн Рэндалл – автор статьи в журнале “Клаймбинг”, посвященной этом восхождению, пишет, что Уотермэн считал своей командой “ветер, снег и смерть”:
Пористые, как безе, карнизы выступали над провалами глубиной в милю. Отвесные ледяные стены были хрупки, словно ледяные кубики в стакане, которым дали наполовину оттаять, а потом заморозили вновь. Они вели к гребням столь узким и крутым с обеих сторон, что легче всего было передвигаться в раскоряку. Временами боль и одиночество переполняли его, он падал духом и плакал.
После восьмидесяти одного дня изнуряющего, невероятно опасного восхождения, Уотермэн достиг вершины Хантера, которая высится на 14573 фута над уровнем моря чуть южнее Денали. Еще девять недель занял немногим менее мучительный спуск. В общей сложности, Уотермэн провел 145 дней в одиночестве на горе. Когда он без гроша в кармане вернулся в цивилизацию, ему пришлось занять двадцать долларов у пилота Клиффа Хадсона, доставившего его в Фербэнкс, где Джон вынужден был подрабатывать посудомойщиком.
