src="images/i_035.png"/>
Любимым занятием Яшки было расплетать сетку вольеры. Своими ловкими пальцами он проворно отгибал железную проволоку, проделывал дыру в сетке и, изогнувшись всем телом, выскакивал в сад.
Ему не удавалось уходить далеко. Обычно сотрудники питомника сразу находили обезьяну где-нибудь на высоком дереве или просто на дорожке и ласково подзывали. Яшка сначала останавливался в нерешительности: подойти поближе или нет? Но в руках у людей были такие заманчивые вещи — ярко-красная сочная морковка, большое розовое яблоко, вкусная конфета, — и Яшка не выдерживал. Он медленно, с независимым видом подходил, протягивал руку и торопливо брал предложенное лакомство. Люди терпеливо ждали, пока Яшка с аппетитом съест морковку или конфету, потом брали его за руку и вели обратно в вольеру, Тем временем кто-нибудь из рабочих уже исправлял расплетённую Яшкой сетчатую стену.
Яшка привык к людям, любил находиться в их обществе. Его часто приводили в лабораторию, в клинику, Там проделывали нередко не совсем приятные вещи. Например, туго стягивали руку полоской тёмной материи, и несколько секунд Яшка должен был лежать неподвижно, пока люди что-то записывали. Он ведь не знал, что ему измеряют кровяное давление, и очень не любил лежать неподвижно, распростёртый на особом креслице. Иногда ему клали под мышку какие-то стеклянные палочки и строго следили, чтобы он не разбил их. Всё это было неприятно и скучно. Но зато какие вкусные вещи он получал потом!
Он возвращался из клиники, пряча лакомства за щекой, в особом мешочке, который есть во рту у многих обезьян и служит им маленькой кладовой.
Больше всего нравились Яшке пробирки, колбы, всякие баночки, которых в лаборатории было множество. Ему так хотелось поиграть с ними, но служитель почему-то торопился отнять из его цепких пальцев всякие стеклянные предметы, и Яшка, уходя, с жадностью косился на все эти недоступные ему богатства.
Но настал день, в который Яшка осуществил своё горячее желание. Солнце уже падало в море, окрашивая небо в розовый цвет, когда Яшка закончил проделывать дыру в сетке. Он не воспользовался свободой сразу, как обычно. Наверно, он понимал, что в эти сумеречные часы по питомнику ходят ещё научные сотрудники. Он подождал, пока всё стихнет, станет темно, и только тогда осторожно спрыгнул на дорожку. От удовольствия он даже открыл зубастую пасть. Всё тихо, никого нет, и можно вволю побегать. Крадущимся шагом он двинулся вперёд.
Внезапно впереди показалась чья-то фигура. Секунда — и Яшка уже был на верхушке самого большого дерева, притихший и насторожённый. Сторож услышал шорох, поднял голову, вгляделся в темноту, но, никого не заметив, прошёл дальше. Яшка слез с дерева и зашагал вперёд. Что-то забелело сквозь стволы деревьев. Это было здание одного научного института, расположенного рядом с питомником.
Яшка осторожно подошёл к дому, заглянул в открытое окно. Глаза его заблестели. Комната была пуста, и кругом — на полках, на шкафах, на столах — стояли заветные пробирки, колбы, стаканчики, до которых он так долго и безуспешно добирался. Яшка прыгнул в окно и, тихонько повизгивая от удовольствия, принялся за свою разрушительную работу. Он складывал стаканчики и колбы в длинные звонкие пирамиды, потом швырял все эти пирамиды на пол, с наслаждением вслушиваясь в звон стекла. Схватив валяющийся в углу веник, он, подражая движениям уборщицы Фени, сметал в угол обломки, потом снова разбивал колбы и мензурки. Груда стеклянного лома всё росла. И когда уже нечего было бить, Яшка принялся рвать на мелкие куски книги, тетради, блокноты с записями, которые лежали в шкафах. Всегда такой осторожный, он даже не заметил, что рассвело и солнце впустило золотые зайчики в лабораторию. Он рвал бумагу, мотая головой, подпрыгивая, носясь как угорелый по столу, стульям, шкафам, полкам…
Тем временем в питомнике заметили исчезновение Яшки. Его искали, ласково звали, думая, что он бродит где-нибудь неподалёку, но беглеца нигде не нашли.
…Яшка не услышал, как повернулся ключ в дверях и на пороге появилась лаборантка. Секунду они стояли лицом друг к другу: сердитый Яшка и худенькая девушка в белом халате. Яшка сразу догадался, что пришла хозяйка комнаты, которая вправе отнять у него все игрушки. Он угрожающе заворчал, девушка вскрикнула и захлопнула дверь. А Яшка принялся доламывать то, что не успело попасть в его руки.
Работники института побежали в питомник. Через некоторое время заведующий питомником заглянул в окно. Он увидел Яшку, который сидел на столе, обнимая руками большой стеклянный шар. Шар был наполнен водой, и Яшке трудно было поднять его и стукнуть об пол. Он тужился изо всех сил.
— Яшка! — грозно сказал заведующий. — А ну, иди сюда, негодяй!
Яшка любил заведующего и не смел ослушаться его. Он пискнул, осторожно отодвинул шар и медленно подошёл к окну. В руках у заведующего не было на этот раз ни морковки, ни конфеты, и Яшка понимал, что сейчас ему не дадут лакомства. Он, дрожа, опустил голову и визжал, как напроказивший ребёнок. Заведующий взял его за руку и повёл по дорожке. Сотрудники института расступились. Яшку посадили в наказание в клетку с железными прутьями.
— Вот узнаешь, как бегать по лаборатории! — строго сказал ему заведующий питомником. — Что нам теперь из-за тебя сделают?
На следующий день питомник получил счёт. Пришлось заплатить за всё: и за разбитую посуду, и за порванные тетради. А слесарь питомника двое суток возился в разрушенной лаборатории, припаивая стеклянный шар, который Яшка оторвал от стойки.
Это старая история, но о ней помнят в питомнике, и за Яшкой навсегда укрепилась насмешливая кличка «Лаборант».
Сирень, большая рыжеватая обезьяна, убежала из вольеры. Она была очень упрямая и не подошла к служительнице тёте Маше, которую любила и к которой ласкалась, когда та давала ей еду. На этот раз, как тётя Маша ни старалась подманить к себе Сирень, ничего не получилось. Она отвернулась и от соблазнительной морковки, и от конфет — она хотела полной свободы. Тогда решили её не трогать. Обезьяна не опасная; побегает, побегает, захочет есть и вернётся. И бежать-то ей некуда: так и будет тут же в саду, на горе.
Первые два дня Сирень наслаждалась свободой: лазила по деревьям, вечером бродила по дорожкам, убегая от сторожей. Но на третий день ей стало скучно: и поиграть не с кем, и повозиться не с кем.
Рано утром она подошла к маленькому домику, который стоит в тени среди
