Колонна забралась в нагромождение валунов, в непролазные заросли эфедры, таволги. Возле большого камня пахучая богородская травка затрепетала от множества копошащихся муравьиных тел. Здесь от большого беспокойного скопища, повернув в сторону от прежнего направления, вновь вытянулся вырост, вступил в джунгли зарослей и потянул за собой всю колонну. Больше шествие не меняло своего направления.
Почему муравьи не пошли сразу прямым курсом, как это делали раньше? Я не сразу догадался. А все было довольно просто. Мудрый инстинкт подсказал разведчикам и организаторам похода что следовало миновать стороной наш бивак, чужую территорию, занятую человеком, где многие могли погибнуть под ногами великанов.
Способность муравьев быстро определять место, занятое человеком, меня всегда удивляла. Напри мер, если остановиться близ муравейника красно-бурого лесного муравья формика поликтена, то вскоре же охотники и разведчики станут обходить стороной и палатку, и машину, и все остальное как бы смирившись с неизбежностью потери охотничьей территории и бесполезностью попыток ее возвращения.
Помню, когда я привез с поля и поместил в своем кабинете муравейник красно-бурого лесного муравья, мои маленькие квартиранты стали свободно разгуливать по всей комнате, но никогда, за исключением немногих разведчиков — им полагалось быть в курсе всех дел, — никто не бродил по моему письменному столу, за которым, занятый делами, я просиживал долгие зимние вечера.
Только маленькие муравьи тетрамориусы не мирятся, если рядом с их гнездом обосновались люди. Отважные воины заползают под одежду и начинают колоть своими острыми жалами. Самоотверженность тетрамориусов не знает границ. Им неведомо чувство страха, их слишком много в муравейнике.
Путь по зарослям и валунам оказался нелегким. Иногда колонна изменяла строй и шла широким фронтом. Видимо, так легче и быстрее передвигаться. Вот пройдены заросли, завалы камней. Поперек пути пролегла узкая горная дорога. Поднимая пыль и насыщая воздух бензиновой гарью, по ней ползут в ущелье машины. Среди муравьев короткое замешательство. Наверное, после грузовиков ничего не осталось от нанесенных на дорогу пахучих следов. Но, видимо, движением колонны руководило еще и чувство направления, возможно, вместе с ориентирами на различные окружающие предметы, так как муравьи вскоре смело двинулись через дорогу. В этот момент прошел грузовик и на земле заметались в предсмертных конвульсиях раздавленные муравьи. На них почти не обратили внимания, все были слишком заняты.
В это время в родном гнезде бродят муравьи-помощники. Они спокойны, поглощены будничными делами. Наверх выползает крупная оранжевая самка амазонка и бродит повсюду. За ней показывается другая. Неужели царицы решили прогуляться, воспользовавшись тем, что надзор снят, а воины в походе? Но смотреть за самками нет времени. Надо спешить туда, к боевой колонне.
Я уже нашел муравейник, на который нацелен длинный поток амазонок. Прямо на пути колонны, на небольшой площадке крутятся прыткие муравьи формика куникулярия. Их немного. Трудовой день на исходе, все в подземельях. Никто не чувствует тревоги, а обычая выставлять посты вдали от своего обиталища, для того чтобы предупредить готовящуюся опасность, у них нет.
Вдали мелькнули первые коричневые воины, за ними валит толпа, далее уже густым сомкнутым строем спешит вся рать. Вот они совсем близко, рядом. Ринулись во входы и потекли ручейком в подземелья. Проходит минута, вторая. Амазонок все больше и больше, и навстречу им в необычайной сутолоке и толкотне наружу выскакивают муравьи с куколками. Все тащат куколок: амазонки, спешащие грабить снова и снова, перепуганные хозяева в величайшей панике волокут своих детей, разбегаются с ними по сторонам, забираются на травинки, на кусты, как можно повыше, подальше от опасной земли.
Сейчас не до драки и защиты дома. Ловким и сильным воинам бессмысленно оказывать сопротивление. Теперь дело в том, кто быстрее расхватает куколок — грабители или хозяева. Амазонки бродят только по земле, не поднимаются на травы и кусты. Их добыча в гнездах, в почве. Будто понимая это, формики куникулярии карабкаются на растения повыше. Опыт предков, опыт страданий от грабителей передался инстинктом. Вскоре весь куст таволги рядом с гнездом колышется от множества муравьев и пестреет от белых куколок, разукрашен, будто новогодняя елка. Немало муравьев-спасителей взбирается на мои ноги, спину, голову. Я терплю, не двигаюсь. Мои симпатии на стороне пострадавших, их жаль, несчастных и слабых, перед многочисленным войском отлично вооруженного противника.
Из гнезда спасаются и светлые муравьи. Они недавно вышли из куколок и совсем беспомощны. Ползут и робкие муравьи-няньки, прячутся в щелки, под камни, взбираются на растения. Впрочем, иногда амазонки хватают молодых светлых муравьев: из них еще можно сделать помощников. Взрослых нянек амазонки никогда не тащат в свои логова. Зачем же они спасаются? Наверное, поддались общей панике.
Но вот запасы куколок исчерпаны. Амазонки выскакивают ни с чем. Лишь кое-кто зажал в челюстях взрослую личинку. Здесь, в этом ущелье, амазонки, оказывается, воруют и личинок, видимо, привыкли воспитывать из них помощников. А может быть, бедняжки предназначены на съедение? Да и сами хозяева тоже хватают личинок, прячутся с ними на кустиках, будто знают обычаи грабителей.
Теперь, когда налет закончен, кое-кто из хозяев бросается на грабителей и всюду разыгрываются сражения. Но амазонки ловки, быстры, не желают ввязываться в драку. Зачем? Куколки — вот цель похода. И ловкими молниеносными ударами телом из стороны в сторону они разбрасывают нападающих. А если хозяева пытаются отнять куколку, тогда приходится ее вырывать силой, Если это не помогает, то наносится легкий удар челюстями по голове противника и он, оглушенный, прекращает свои притязания. Хуже, если на грабителя, завладевшего куколкой, нападают сразу несколько защитников. Тогда останется крайняя мера — воспользоваться страшным оружием, кривыми острыми кинжалами — челюстями. Молниеносный сильный удар по голове, череп противника проломлен и он, жалкий, скрюченный, падает, пораженный насмерть.
Как и прежде, я убеждаюсь, что свое грозное оружие амазонка применяет только, когда нет другого выхода. Зачем истреблять противника, если он пригодится: воспитает немало куколок, за которыми не раз придется отправиться в поход.
Число враждующих быстро уменьшается. Налет закончен. Последние амазонки обегают вокруг разоренного муравейника и спешат за колонной. Этим куколки не нужны, они разведчики, организаторы похода. Их почти половина участников. На гнезде пострадавших долгое время царит отчаяние. Но как-то надо жить дальше, и спасители куколок осторожно возвращаются обратно в свой разоренный дом.
