Всё это — на чёрный день.
Запасают, как могут и где могут. Все по-разному, но все для себя: в своей кладовой, в своём дупле, в своей норе.
И только одни весёлые синички-хохлатки собирают запасы совсем не так. Хоть они и весёлые, но и у них бывают чёрные дни. Запасают они, как и все, неустанно. Жучок, паучок, муха — годится. Семечко, зёрнышко, ягодка — подойдёт. Но нет у них собственных кладовых: ни норок, ни дупел. Была бы удобная трещинка в коре, особенно под сучком, куда не пробьётся ни дождь, ни ветер.
В лесу деревьев — не сосчитать. И на каждом найдётся укромная трещинка. С дерева на дерево, с сучка на сучок, от трещинки к трещинке. Куда жука, куда зёрнышко: осенью еды много. А зимой и сушёному комару будешь рад.
Сотни деревьев, тысячи крошечных кладовых. Разве все их запомнишь? А их и не надо запоминать — кладовые эти для всех. Не всё ли равно, чей запас ты зимой найдешь? Ты чей-то склевал, и твой кто-то забрал. Ты для всех, и все для тебя.
Чёрный день страшен для всех: всем надо иметь запас. А собирать его можно по-разному. Можно, как суслик и крыса, — только себе. А можно, как синичка-хохлатка, — для всех.
В лесу как на ноги встал, глаза открыл, — так и школьник. Изучай лесные науки: хищниковедение, пряткоумение, послушание. Науки серьёзные, не одолеешь — голову сложишь., Но есть предмет и полегче — ягодознание. Это самый любимый предмет глухарят. Морошку и землянику глухарята одолевают легко и быстро. И никогда их ни с чем не путают. А вот чернико- и голубикознание даются им с трудом.
Давно заметили охотники, что у молодых глухарят набиты зобишки одной голубикой. А голубика совсем не так хороша, как черника! Черника вкуснее, нежнее и слаще. Знают про то и глухарята. Только одно дело — знать, а другое дело — самим найти! Попробуй-ка разберись, которая черника, а которая голубика! Кустики похожи, листики похожи, ягоды похожи. Ягоды как ягоды: чёрные, круглые, частые… Наглотаешься с охотки, а потом только поймёшь, что вместо черники на голубику набрёл! Голубики-то в лесу больше.
Но заметили также охотники, что чем больше подрастают глухарята, тем чаще у них в зобишках черника попадается. Практика на пользу идёт!
Приятный предмет — ягодознание. Но и его без труда не возьмёшь.
Зато лапки крепнут, крылья растут; сам глухарёнок становится как ягодка наливная. С такой силой да ловкостью и другие предметы легче одолевать. И хищниковедение и пряткоумение.
Учатся глухарята, умнеют.
И становятся взрослыми.
Пробил дятел в кленовой коре дырочку — напился сладкого сока.
За дятлом долгохвостая синица прилетела — тоже носик помочила. За долгохвостой — лазоревка: три капельки выпила.
Улетели птицы — насекомыши собрались. Мухи прилетели. Две бабочки крапивницы. Траурница красавица.
Все сладкий сок сосут — улетать не собираются.
Муравьишка приполз — усами шевелит.
Комарик прилетел — долгими ногами в патоке увяз.
Может, и ещё кто-нибудь притащился бы, да тут опять дятел — порх! Гости незваные — кто куда.
Муравей замешкался — дятлу на язык прилип.
Запил дятел кислого гостя сладким соком.
А улетел дятел — гости опять тут как тут.
За долгохвостой синицей — лазоревка. За лазоревкой — мухи и бабочки. За бабочками комарик. За комаром — муравей.
Гости не гордые.
Хоть и незваные, а хочется им сладенького. Кому сладенького-то не хочется?
Хороши муравьиные куколки. Они, наверное, как печенье зефир — так и тают на языке.
Неплохи голые зелёные гусеницы: мягкие, вкусные. Птицы хорошо это знают и балуют своих птенцов вкусной и нежной едой.
Но синице-гренадёрке эта еда кажется грубой. Вертится она около своих птенцов, не знает уж, чем их и угостить. Птенцы-то с горошину: рот да живот. Слепые ещё: что в рот ни сунь, — всё бы пошло. Проглотили бы и куколку, гусеничку, ещё бы попросили. Так нет, такая пища для её драгоценных детей не подходит. Подавай ей соки. Не виноградный, не вишнёвый, не помидорный, не морковный, не апельсиновый, не земляничный. Подавай паучиный сок! Носит гренадёрка птенцам пауков и выдавливает их прямо птенцам в рот.
Растут птенцы не по дням, а по часам. Растут, хорошеют, толстеют. Да так, что становятся перед вылетом больше своей мамы.
Сок есть сок. Хоть и паучиный.
Нет над лесом туч, — а дождь идёт. Шуршит по листьям, листья становятся блестящими. С листьев дождинки скатываются на траву.
Я посмотрел на небо в лесной просвет, и мне на лицо тоже упали тёплые капли. Капли я вытер ладонью и вдруг почувствовал на губах вкус мёда!
Я выставил под дождь ладонь и потом лизнул ладонь языком. Сладко!
Я сорвал мокрый лист и приложил к губам. Мёд!
Сыплет медовый дождь! На траве — роса медвяная!
А небо голубое — ни облачка.
А пчёл не видно.
Растерянно смотрю по сторонам.
Тут и там опускаются на мокрые листья полосатые, как тигры, шершни. Тут и там бегают по мокрым травинкам шустрые муравьи. Шершни и муравьи слизывают с листьев сладкие дождинки.
Я всматриваюсь, всматриваюсь и вдруг понимаю, что дождинки падают не с неба, а из-под каждого листа высокого клёна. Каждый кленовый лист как дождевая тучка!
Под каждым листом крохотные зелёные букашки. Букашки похожи на зелёные капельки. Но у каждой капельки ножки. И хоботок.
Хоботок живые капельки погрузили в лист и высасывают из него сладкий сок. Время от времени капает вниз дождинка сока.
Зелёные букашки — это тли. Целые стада тлей пасутся на исподе каждого листа. Целые стада листьев трепещут на дереве. Листья нависли над землёй, как зелёные тучи.
Из этих зелёных туч и сыплет медовый дождь! Раздолье в лесу сладкоежкам! Июнь для них — медовый месяц.
Зацвела ива — гости со всех сторон. Кусты и деревья ещё голые, серые; ива среди них как букет, да не простой, а золотой. Каждый ивовый барашек — пуховый жёлтый цыплёнок: сидит и светится. Пальцем тронешь — пожелтеет палец. Щёлкнешь — золотой дымок запарит. Понюхаешь — мёд.
Спешат гости на пир.
Шмель прилетел — неуклюжий, мохнатый, как медведь. Забасил, заворочался, весь в пыльце измазался.
Прибежали муравьи: поджарые, быстрые, голодные. Набросились на пыльцу, и раздулись у них животы как бочки. Того и гляди ободки на животах лопнут.
Комарики прилетели: ножки горсточкой, крылышки мельтешат. Крошечные вертолётики.
