Мне так и не удалось узнать, кто были те джентльмены, но я испытал к ним бесконечную признательность, когда в ноябре получил извещение, что мне предоставили годовую стипендию общей суммой 1500 фунтов, из которых:
Билеты на самолет в Танзанию и обратно………………………………250
Расходы на передвижение по Танзании, в том
числе и воздушное наблюдение………………………………………..570
Личные расходы и питание……………………………………………500
Научное оборудование……………………………………………….180
Я почувствовал себя Крезом, поскольку к моменту получения приятной новости уже истратил все свои сбережения на приобретение билета в Восточную Африку, где собирался обучаться пилотированию самолета. (Правда, деньги кончились у меня раньше, чем я научился водить самолет, и пилотом я стал лишь три года спустя.) Получив письмо, я попросил приятеля, летевшего на своем самолете в Серенгети, захватить меня с собой. Оттуда до Маньяры было рукой подать.
Карта
Когда я прибыл в Серонеру, Майлса Тернера не было дома, но его жена Кей сказала, что вскоре он должен вернуться, и предложила мне переночевать у них. Всю вторую половину дня я ловил хамелеонов для коллекции мелких животных, которую с увлечением собирала их дочь. Майлс и Мюррей прибыли вечером. Они уточняли с воздуха пути миграции антилоп гну. Я с огромным удовольствием снова встретился с ними, и мы увлеченно обсуждали наши дела.
В тот вечер они рассказали мне, как занимались слонами Маньяры и оказались виновниками одного недоразумения. Два дня подсчетов с воздуха поголовья слонов и буйволов в пределах парка Маньяра дали следующий результат — 420 слонов и 1500 буйволов. Несложный расчет позволил им сделать вывод о плотности популяции слонов: 5 животных на один квадратный километр. Эта цифра намного превышала среднюю по всей Африке. Исходя из полученных результатов, они выдвинули гипотезу о перенаселенности заповедника и необходимости выборочного отстрела с целью воспрепятствовать чрезмерному росту популяции слонов. Они опубликовали свои выводы в «Ист Африкен Уайлд-лайф Джорнел».
Статья вызвала нарекания. С одной стороны, Джон Оуэн выразил недовольство публикацией в прессе результатов подсчета и их выводов, с другой — в то время казалось немыслимым производить отстрел животных в самом заповеднике.
Поэтому Тернер с Майлсом предостерегли меня от скоропалительных решений и настояли на включении в мою программу пункта о регулярном подсчете слонов, это позволило бы проверить, сохраняется ли в Маньяре столь высокая концентрация животных в течение всего года, или она носит временный характер. Поразмыслив, я решил не полагаться на мнение других, а добывать фактические данные самому. Меня не покидала уверенность, что после тщательных наблюдений и подсчетов факты скажут сами за себя и станут ясны основные пути управления парками.
После ночи отдыха, снова наполненной львиными рыками, я сел в машину к одному туристу, и мы покатили по пыльной равнине в направлении кратера Нгоро-нгоро и озера Маньяра.
Спускаясь по склону Нгоро-нгоро, я впервые разглядел нависающий над озером Маньяра рифтовый обрыв, тонущий в молочно-голубой дымке. Через 12 километров каменистая, в рытвинах дорога резко свернула налево. Мы остановились па вершине того самого обрыва, откуда я любовался открывшимся видом два года назад. С неподдельным восхищением я всматривался в лес, который тянулся к югу на многие километры; лишь изредка в нем виднелись поляны, поросшие травой, и речки, пробившие себе дорогу к озеру. Вдали я различил несколько стад слонов, которые отсюда казались скоплениями букашек.
Несколько минут спустя мы уже катились вниз по довольно крутому склону. Дорога проходила но северной границе парка, и там, где слоны пересекали ее, виднелись кучи помета. Кустарник по обе стороны дороги был такой густой, что я невольно спрашивал себя, смогу ли я двигаться вслед за слонами. Еще через три километра, у подножия обрыва, мы въехали в лес и наконец очутились в деревеньке Мто-ва-Мбу. На этом мое автомобильное путешествие должно было закончиться.
Жизнь в деревне кипела. Прилавки вдоль улиц были завалены бананами, помидорами, аноной, плодами дынного дерева, яркими хлопчатобумажными тканями и лекарственными травами. Люди покупали, продавали, катались на велосипедах, что-то обсуждали, собравшись в группки, или же просто отдыхали на травянистых склонах.
Когда я вылез из машины, чтобы купить бананов, рядом остановился древний, дребезжащий «лендровер» с надстройкой из досок. За рулем сидел европеец, одетый в темно-зеленую куртку, перехваченную кожаным ремнем. На ногах у него были коричневые сапоги до колен. Этот крепкий мужчина походил на первопроходца: темные очки скрывали глаза и придавали его морщинистому лицу, обрамленному седыми волосами, властный вид. На его груди красовался круглый значок — импала в кольце золотых и зеленых букв «Национальные парки Танганьики». Это был Десмонд Фостер Вези-Фитцджеральд (для коллег просто Вези), или Бвана Мунгози (Господин Кожа), прозванный так африканцами из-за своих неизменных сапог.
Я представился и узнал, что он живет в том гостиничном домике парка, где мне хотелось устроить штаб на первые месяцы работы, пока не удастся разбить лагерь. Я попрощался с людьми, доставившими меня сюда, пересел в «лендровер» Вези, и мы вскарабкались по крутому склону к гостинице. За чаем мы говорили о слонах. Без очков Вези выглядел совершенно иначе. Серьезный вид испарился, уступив место лукаво-веселому, дружелюбному выражению. Как и Джон Оуэн, он почти не выпускал изо рта трубку.
Но стоило коснуться вопроса о перенаселенности Маньяры, как тон Вези стал резким. Который год, подчеркнул он, национальные парки занимаются защитой животных, а стоило добиться разумной плотности, как заговорили о перенаселенности! Он обрушился на Мюррея и Майлса, которым за двое суток удалось сделать столь далеко идущие выводы. Сам он уже несколько лет занимался растительностью Маньяры и не заметил никакого вреда, причиняемого слонами. Когда я упомянул об уничтожении колючей акации, прибежища львов, он воскликнул: «Боже мой, это не уничтожение, а изменение среды обитания!»
Затем Вези изложил свою основную мысль: слоны играют ключевую роль в создании равновесия в природе. Проделывая тропы в густой траве и колючем кустарнике, они открывают путь другим животным к более съедобным растениям, к которым они не добрались бы без слонов. Он считал, что, чем меньше вмешиваться в природные циклы парка, тем лучше.
Ввиду отсутствия фактов нельзя было согласиться с точкой зрения ни одной из сторон: Майлс с Мюрреем не могли доказать ни избыточности слоновьего населения в Маньяре, ни того, что эта плотность постоянна в течение всего года. Правда, и заявление Вези, что слоны не губят акаций, требовало подтверждения. А посему я понял: в первый год работы мне придется заняться подсчетом слонов, изучением акаций и выяснить, действительно ли слоны уничтожают их. Кроме того, я понял, какое важное значение могли иметь предполагаемые миграции слонов в лес Маранг.
