Обычно взрослые гуси имеют чисто белое оперение, за исключением черных маховых перьев и пепельно-серых перьев на наружной поверхности крыльев. Рыжеватый оттенок на головах, шеях и животах большинства старых особей — это всего лишь следы долгого купания в сильно минерализованной, богатой окислами железа воде, по-видимому на местах пролета и зимовок. Но есть гуси и «голубые», причем относятся они к тому же виду, что и белые.
Голубые, а точнее светло-серые, птицы с белыми головами в последнее время изредка стали встречаться и в СССР, но наиболее обычны они на крайнем северо-востоке ареала вида — на Баффиновой Земле и острове Саутгемптон. Совсем недавно, еще тридцать — сорок лет назад, голубые гуси вообще гнездились только на этих участках суши. Позднее численность и область обитания их стали увеличиваться, и этому немало способствовало удлинившееся в результате потепления Арктики лето.
Дело в том, что в годы с относительно теплым и продолжительным летом голубые гуси оказываются в более выгодном положении, чем белые. Канадский орнитолог Г. Куч выяснил недавно, что голубые гуси обычно приступают к кладке несколько позднее, чем белые; яйца у них появляются к тому времени, когда колония уже полностью заселена и «готова к обороне», и поэтому реже гибнут от хищников.
Увеличению числа голубых гусей невольно способствуют и охотники. Статистика показывает, что при встречах со смешанными стаями птиц стрелки в первую очередь обращают внимание на белых гусей и добывают их больше, чем птиц в сером оперении. К тому же во время пролета белые гуси чаще делают остановки и, значит, подвергаются более усиленному обстрелу.
Первые гуси появляются на острове Врангеля более или менее регулярно в двадцатых числах мая; в конце мая — начале июня острова достигает их основная масса. Но весна приходит на остров не столь пунктуально. В иные годы, прилетевшие птицы застают свои гнездовья почти полностью свободными от снега, без труда находят удобные места для устройства гнезд, откладывают и насиживают помногу яиц. Но нередко весна наступает здесь с опозданием. К появлению гусей большая часть острова бывает еще заснежена, пернатые устраивают гнезда где попало, а некоторые из них и вовсе остаются без места. «Бездомные» гусыни в такие годы несут яйца в общие кучи, обычно не заботясь больше о судьбе своего возможного потомства. Хищники, конечно, быстро находят и уничтожают эти «склады». (Правда, если тут же наступает резкое потепление и снег стаивает, гусыни частично раскатывают такие кучи и садятся насиживать яйца. Неважно, что они могут оказаться чужими.) Впрочем, без большого успеха размножаются в этом случае и птицы, сумевшие обосноваться на случайных проталинах. Они уже не могут оказать песцам организованное сопротивление и остаются бездетными гораздо чаще, чем при раннем наступлении весны.
Случается даже, что снег на острове не сходит все лето и гуси вообще не размножаются. Именно такую катастрофу птицы перенесли здесь, например, в 1931 г. Начальник острова А. И. Минеев писал тогда в своем дневнике: «Весь июнь и часть июля, как никогда раньше, тундра была покрыта снегом, причем даже в середине июня бывала пурга. Нам встречалось бесчисленное множество гусей, носившихся в воздухе в поисках мест для гнездовья, но найти нужные места им не удавалось».
В конце мая или в начале июня, в зависимости от хода весны, в гусиных гнездах появляются первые яйца, по форме и размерам похожие на яйца домашних гусей, но нежно-кремового цвета.
Стаи гусей, прилетающие на остров для гнездования, состоят из уже сложившихся пар. Семейства не распадаются все лето, хотя после выведения гусят птицы опять объединяются в стаи. Из четко выраженных, обособленных семей состоят и косяки гусей, покидающих остров Врангеля осенью. «Брачный союз» у них, как и у всех видов гусей, заключается еще в ранней молодости, в сущности, между «подростками», и сохраняется в течение всей их жизни. Птицы иной раз хранят супружескую верность даже некоторое время после смерти одного из супругов (особенно это свойственно гусакам). Там, где белые гуси содержатся и регулярно размножаются в неволе, например в Московском зоопарке, можно наблюдать, как зарождаются симпатии между молодыми птицами, как гусак очаровывает свою избранницу, изгибая вниз шею и принимая перед ней издали гордые и в то же время полные смирения позы. Признаком состоявшегося «обручения» может считаться, что оба гуся начинают ходить рядом. А с того момента, когда они впервые вдвоем прогоняют противника и, торжествуя победу, одновременно издают свое триумфальное гоготание, супруги уже почти не разлучаются. Постоянство семей у гусей имеет, конечно, и свое биологическое обоснование. Их птенцы долгое время остаются несмышлеными и должны почти целый год находиться под родительской опекой.
Глубина взаимной привязанности птиц поистине поразительна. Если из пары пролетевших гусей убита гусыня (она всегда летит впереди и обычно первой попадает под выстрел охотника), гусак, несмотря на явную опасность, долго не покидает убитую подругу, кружит над ней, зовет ее особыми криками, а иногда и опускается на землю, даже если близко находятся люди. Возле гусыни, погибшей от ран не сразу после выстрела и не доставшейся охотникам, убитый горем супруг способен провести несколько дней подряд. Он даже яростно защищает окоченевший труп самки от песцов и пернатых хищников. От одного из островных охотников я слышал такой рассказ. Весной была убита гусыня. Гусак, имевший клюв необычной формы (очевидно, в него когда-то попала дробь), долго кружил над охотничьей засидкой. Он появлялся над ней еще в течение двух-трех дней, а затем исчез. Следующей весной охотник устроил засидку на прежнем месте. Велико было его удивление, когда от пролетающей стаи отделился приметный гусак и стал кружить над тем местом, где год назад была убита его гусыня…
Впрочем, из всякого правила бывают исключения. Несколько раз мне приходилось видеть, как гусыню преследовали в воздухе сразу два и даже три гусака. Она садилась где-нибудь на краю гнездовья и не отказывала во внимании своим ухажерам. Следовательно, супружеская верность у птиц, хотя и существует и даже принимает трогательные формы, при каких-то обстоятельствах может нарушаться.
В гнездовое время между супругами существует довольно определенное разделение обязанностей. Гусак охраняет гнездовой участок — «семейное пастбище» от посягательств соплеменников, защищает кладку и гусыню от хищников. Если он и насиживает яйца (вообще это основная забота самки), то нерегулярно и неподолгу. Зато он при этом не так стеснен в своем передвижении вокруг гнезда, имеет возможность часто щипать траву и почти не теряет упитанности. Жизнь самки более спокойна, хотя в этом есть и свои неудобства. Она привязана к кладке и может пастись гораздо реже, чем гусак. Все травинки, до которых можно дотянуться, не сходя с гнезда, она обрывает уже в первые дни насиживания. Не удивительно поэтому, что гусыни, покидающие колонии, оказываются сильно истощенными.
