Продвижение было медленным. Чтобы прокормиться, он должен был тратить много времени на выслеживание дичи. Более того, по мере таяния земли, его путь превращался в череду болот и непроходимого ольшаника, так что МакКэндлесс запоздало оценил одну из главных, хоть и неинтуитивных, аксиом Севера: лучшем временем для путешествия по пересеченной местности является не лето, а зима.
Осознав очевидное безрассудство своего начального замысла пройти пятьсот миль до океана, он пересмотрел планы. 19 мая, продвинувшись к западу не далее Токлат Ривер – менее пятнадцати миль – он повернул назад. Неделю спустя он без заметных сожалений вернулся к заброшенному автобусу. Он решил, что бассейн Сушаны достаточно дик для него, и автобус номер 142 послужит замечательным базовым лагерем до конца лета.
По иронии судьбы, местность вокруг автобуса, где МакКэндлесс решил “затеряться в дикой природе”, едва ли является дикой по стандартам Аляски. Менее чем в тридцати милях к востоку проходит крупная автомагистраль – шоссе Джорджа Паркса. В шестнадцати милях к югу, за барьерами Внешнего Массива, сотни туристов ежедневно приезжают в Парк Денали по дороге, патрулируемой Службой национальных парков. От внимания странствующего эстета ускользнули и четыре хижины, разбросанные в радиусе шести миль от автобуса (впрочем, все они тем летом пустовали).
Но, несмотря на относительную близость автобуса к цивилизации, практически МакКэндлесс был отрезан от остального мира. Он провел в чащобе почти четыре месяца, и не встретил ни одной живой души. В конце концов, лагерь у Сушаны оказался настолько отдаленным, что это стоило ему жизни.
В последнюю неделю мая после переноски своих пожитков в автобус МакКэндлесс написал на обрезке березовой коры перечень хозяйственной рутины: собрать и складировать лед из реки для заморозки мяса, закрыть выбитые окна автобуса пластиком, сделать запас дров, почистить печку от старого пепла. Под заголовком “ДОЛГОСРОЧНЫЕ” он вывел более амбициозные задачи: карта местности, смастерить ванную, собрать шкуры и перья, чтобы сделать одежду, построить мост через ближайшую реку, починить котелок, проложить охотничьи тропы.
Записи дневника после его возвращения в автобус перечисляют изобилие дичи. 28 мая: “Вкуснейшая утка!” 1 июня: “ Белка – 5.” 2 июня: “Дикобраз, Куропатка, Белка – 4, Серая птица.” Пятого июня он подстрелил канадского гуся размером с рождественскую индейку. Затем, девятого июня, добыл главный приз. “ЛОСЬ!” – записал он в дневнике. Вне себя от радости, гордый охотник сфотографировался коленопреклоненным над добычей, ружье торжествующе вскинуто над головой, на физиономии – смесь экстаза и удивления, словно у безработного дворника, сорвавшего джек-пот в миллион долларов.
Хотя МакКэндлесс был достаточно реалистичен и понимал, что охота неизбежна для выживания в дикой природе, его отношение к убийству животных всегда было двойственным. Эта двойственность из-за лося превратилась в угрызения совести. Тот был некрупным – шесть-семь сотен фунтов, но все же на нем было огромное количество мяса. Считая, что аморально выбрасывать съедобные части животного, убитого ради еды, МаКэндлесс провел шесть дней, пытаясь сохранить лосятину. Он разделал тушу под жужжащей тучей мух и москитов, сварил из потрохов похлебку, а затем с трудом вырыл пещеру в каменистом береге реки прямо под автобусом, где попытался закоптить большие куски пурпурного мяса.
Охотники на Аляске знают, что лучший способ сохранить мясо в диких условиях – нарезать его тонкими полосами и вялить на самодельной подставке. Но МакКэндлесс в своей наивности полагался на советы охотников из Южной Дакоты, которые рекомендовали ему копчение – не самую простую задачу в тех условиях. “Разделывать очень сложно, – записал он в дневнике десятого июня. – Полчища мух и комаров. Удаляю кишки, печень, почки, одно легкое, куски мяса. Отнес заднюю четвертину и ногу к ручью.
11 июня: Удаляю сердце и другое легкое. Две передние ноги и голову. Отношу остатки к ручью. Тащу к пещере. Пытаюсь сохранить копчением.
12 июня: Удаляю половину грудной клетки и мяса. Могу работать только ночью. Поддерживаю коптильни.
13 июня: Переношу остатки грудной клетки, плечо и шею к пещере. Начинаю коптить.
14 июня: Уже черви! Копчение не помогает. Не знаю, похоже на катастрофу. Теперь я желаю, чтобы я никогда не убивал этого лося. Одна из величайших трагедий моей жизни”.
Наконец, он бросил попытки спасти большую часть мяса и оставил тушу волкам. Хотя он сурово осуждал себя за то, что впустую лишил лося жизни, днем позже МакКэндлесс, видимо, частично вернул позитивный взгляд на будущее, записав в дневнике: “Отныне буду учиться принимать свои ошибки, какими бы они ни были”.
Вскоре после эпизода с лосем, МакКэндлесс начал читать “Уолдена” Торо. В главе “Высшие законы”, где Торо размышляет о моральности питания, МакКэндлесс подчеркнул: “поймав, почистив, приготовив и съев рыбу, я не чувствовал подлинного насыщения. Она была ничтожной, ненужной и не стоящей стольких трудов”.
“ЛОСЬ”, – написал МакКэндлесс на полях. И в том же абзаце он пометил:
Отвращение к животной пище приобретается не с опытом, а инстинктивно. Мне казалось прекраснее вести суровую жизнь, и хотя я по-настоящему не испытал ее, но заходил достаточно далеко, чтобы удовлетворить свое воображение. Мне кажется, что всякий, кто старается сохранить в себе духовные силы или поэтическое чувство, склонен воздерживаться от животной пищи и вообще есть поменьше. …
Трудно придумать и приготовить такую простую и чистую пищу, которая не оскорбляла бы нашего воображения; но я полагаю, что его следует питать одновременно с телом; обоих надо сажать за один стол. Наверное, это возможно. Если питаться фруктами в умеренном количестве, нам не придется стыдиться своего аппетита или прерывать ради еды более важные занятия. Но добавьте лишнюю специю, и обед становится отравой.
“ДА, – написал МакКэндлесс. И, двумя страницами ниже, – Сознательный характер пищи. Есть и готовить сосредоточенно. … Святая Пища.” На последних страницах книги, служивших ему дневником, он декларировал:
Я рожден заново. Это моя заря. Настоящая жизнь только началась.
Обдуманный образ жизни: Сознательное внимание к основам жизни и постоянное внимание к непосредственному окружению и его заботам, пример -› Работа, задача, книга; все, требующее эффективной сосредоточенности (Обстоятельства не имеют значения. Главное – как относишься к ситуации. Истинные смыслы сокрыты в личном отношении к феномену, что он значит для тебя).
