Ольга Хлудова - Волны над нами

Я только собиралась повернуть обратно, как у меня в глазах начало рябить и немного закружилась голова. Я внимательно всматривалась в воду, не понимая, что же со мной происходит, и все отчетливее видела, как в синем светящемся полумраке глубоко внизу медленно и непрерывно вращаются какие-то полосы и круги, пересекая друг друга в непрерывном движении. Нет, это не был обман зрения. Через минуту я поняла причину странного явления: со дна поднималась громадная стая песчанок.

Насколько видел глаз, вода была заполнена сотнями тысяч движущихся рыб. Стая разбивалась на отдельные слои, и каждый слой шел в плоскости, параллельной другим слоям, но в несколько ином направлении. Кроме того, все эти легионы песчанок извивались, как змейки, почти вертикально стоя в воде. Создавалось впечатление такой ряби и мелькания в глазах, что пока стая не окружила меня вплотную, я не могла разглядеть отдельных рыб.

Я очутилась в середине стаи, почти неподвижно лежа на воде и во все глаза глядя на интересное зрелище. Как ни много их было, но распределение рыб в стае было удивительно равномерным. Они ни на минуту не нарушали свой строй, совершенно игнорируя мое присутствие. Однако все время вокруг меня, примерно на расстоянии вытянутой руки, было пустое пространство. Казалось, я нахожусь в прозрачном сосуде, а за его стенками плавает вся масса рыбы. Никаких переплываний перед самым моим носом или суеты за моей спиной, что позволяют себе небольшие стайки атерины или хамсы, я не видела. Даже, когда я неожиданно вытянула руку, вместо панического метания или прыжков в сторону песчанки расступились, и вокруг вытянутой руки сразу образовалось пустое пространство.

Песчанки проходили довольно долго. Мои товарищи продолжали свои поиски, я ждала, когда пройдет стая, а с «Вяземского» уже доносились нетерпеливые возгласы. Нас вызвали на судно и приказали обогреться и отдохнуть. Мы искали трал еще некоторое время, все чаще возвращаясь на судно, чтобы немного согреться. Наконец, у капитана лопнуло терпение, и он приказал отправляться домой.

В наше оправдание надо сказать, что поиски трала были безрезультатны даже тогда, когда этим занялись подводники, вооруженные аквалангами. Вероятно, место потери было установлено недостаточно точно. А в этом деле даже сто метров имеют значение.

Зато мы нашли несколько потерянных якорей, благополучно поднятых с нашей помощью. Это несколько реабилитировало нас в глазах капитана: эти якоря, лежавшие на дне моря, числились за ним.

Незаметно подошел сентябрь. В конце августа разъехались студенты и преподаватели. На биостанции нас, приезжих, осталось всего несколько человек.

Мы перебрались после отъезда студентов в комнату общежития под музеем. Я вновь вкусила сладости цивилизации и откровенно радовалась электрическому свету и возможности разводить примус, не закрывая его своим телом от бешеных порывов ветра. Романтика жизни в палатке на лоне природы приелась мне за последние недели. Надоела теснота, неустроенность нашего парусинового дома, отсутствие света и непрерывный сильный ветер, мешающий работать у палатки.

Ждать, что погода станет лучше, у нас нет никаких оснований. Поэтому я ежедневно ухожу за стену Левинсона, где значительно глубже, и хотя и здесь дно просматривается плохо, но скорее можно выплыть на прозрачную воду. Невольно в такие дни все внимание сосредоточивается на толще воды. Это тоже имеет свои преимущества, ведь когда плывешь опустив лицо вниз и рассматриваешь все те интересные вещи, которых так много на дне, часто не замечаешь происходящего у самого носа, около поверхности. А в толще воды теперь, когда у берегов появились стаи хамсы и шпрот, то и дело мелькают силуэты пелагических хищников, привлеченных к берегам обилием добычи.

Больше всего ставриды, правда, она довольно мелкая, но попадаются стаи и более крупных экземпляров. Ставридка в 10–15 сантиметров самая обычная рыба прибрежных вод. Ее косячки обязательно встречаются при каждой подводной экскурсии. Они охотятся за молодью кефали и атеринами, вылавливают что-то у самой поверхности воды или высматривают добычу между камнями. Несколько раз я видела довольно крупную ставриду, которая гонялась за мелкой рыбой на глубине, но близко они меня не подпускали, или, вернее, просто я не успевала до них доплыть.

В прежние годы самые крупные ставриды в уловах не превышали 25 сантиметров. Но несколько лет назад в Черном море появилась такая крупная ставрида, что рыбаки просто диву давались. Отдельные экземпляры достигали 45–47, а обычной считалась длина в 30–40 сантиметров. Громадные косяки ее откармливались на жирной черноморской хамсе, и промысел ставриды принял первостепенное значение. Вероятно, все слышали о рыбе-лоцмане, сопровождающей корабли и обязательно находящейся при сколько-нибудь крупной акуле. Эти полосатые лоцманы, о которых упоминают все авторы, описывающие южные моря и, разумеется, акул, относятся к тому же семейству, что и ставриды.

Мелкие ставриды охотно объедают купол медузы-аурелии. Можно видеть, как мимо медузы проплывает стайка ставриды, мимоходом отщипывая от нее по кусочку. Медуза делает слабые попытки выбраться из зоны опасности, но к тому времени, когда ставриды исчезают, от нее остается только верхняя часть купола и жалкая бахромка по краям. Смариды тоже не упускают случая пощипать медузу и с аппетитом объедают студенистые края.

С другой медузой — корнеротом (пилемой) у ставриды отношения особого характера. Корнероты появились у берегов в большом количестве во второй половине лета. Сначала мы почти не обращали на них внимания и единственно старались избежать соприкосновений со жгучими щупальцами. Теперь, увидев издали голубоватый, слегка матовый купол, мы прямо плывем к нему.

Дело в том, что около медузы часто шныряют совсем крошечные рыбки-мальки, не более трех сантиметров длиной. Их пребывание рядом с таким опасным для них животным, как медуза, казалось нам случайным, пока однажды мы не заметили, как при нашем приближении все мальки быстро нырнули под купол и, видимо, чувствовали себя там совсем неплохо. Сквозь купол смутно виднелись темноватые тельца. Не было заметно, чтобы соседство обжигающих щупалец мешало им вести себя совершенно непринужденно в студенистом убежище. Я осторожно перевернула медузу куполом вниз и заглянула внутрь. Одно из щупалец скользнуло по моей руке, и до вечера на коже оставалось красное пятно, как от ожога крапивой. А мальки смирно стояли в перевернутом колоколе, как в чаше, и не собирались покидать уютное местечко. Это были маленькие ставридки.