Некоторое время спустя, проезжая песчаную полосу возле Мулики, на которой Пиппа так часто играла с детьми, я заметила в траве чьи-то настороженные уши. Я подумала, что. это кто-нибудь из детей Пиппы, и крикнула: «Пиппа!» Но это оказалась молодая львица, при нашем приближении она скользнула в траву.
Через полмили мы последовали за грифами, спускавшимися на скалистый гребень, они целой тучей навалились на компанию марабу, пировавших на высохшей слоновьей туше. Клыки были отпилены, но туша оставалась нетронутой и была похожа на мумию. Судя по всему, слон погиб очень давно, и мне было невдомек, чем могут поживиться эти любители падали — под туго натянутой кожей оставался голый скелет.
До вечера мы напрасно проискали гепардов, а потом вернулись в лагерь. Было 7 октября — первая годовщина со дня смерти Пиппы. Еще в прошлый раз я заметила, что на ее надгробии появились трещины, должно быть, их проделали павианы. Кругом лежал их помет — как видно, они любили резвиться возле надгробия и вполне могли выцарапать цемент, пытаясь добраться до ящериц и жуков, которые всегда нежились на солнышке среди могильных плит. На сей раз я захватила с собой цемент, залила трещины и привела могилу в порядок.
Потом села и прислонилась спиной к надгробию — я и раньше приходила сюда посидеть вот так. Взошла луна, и заросли озарились серебристым светом, смягчившим резкие линии. Какой мир и покой царили здесь! Если бы только я еще могла быть спокойной за судьбу детей Пиппы! Я старалась утешить себя, вспоминая, что сама Пиппа совершенно безболезненно рассталась с детьми, едва они научились жить самостоятельно, хотя она всегда была очень заботливой матерью, пока они нуждались в ее помощи. Но ничего не помогало. Разумеется, я прекрасно знала законы природы, да только никакая наука не могла дать мне уверенности, что они живы-здоровы. Поэтому с раннего утра мы опять отправились на поиски и так снова искали день за днем, по многу часов проводя в машине, чтобы добраться до дальних уголков заповедника, где могли оказаться гепарды.
Однажды невдалеке от прежнего лагеря Джорджа мы увидели одинокого гепарда, но, как только я пошла к нему и произнесла имя Пиппы, он скрылся. Потом мы увидели массу падальщиков, которые спускались на дальний край большого болота, окружавшего лагерь Джорджа. Целых полчаса я пробиралась на лендровере по бездорожью, пока наконец не подъехала достаточно близко. Тут я увидела молодую львицу, которая решительно направлялась к тому месту, куда слетались птицы. При ее приближении они улетели на ближайшее дерево. Львица пошла дальше, и тут перед ней как из-под земли вырос носорог. Оба зверя замерли на месте. Но львица недолго думая смазала носорога по носу; тому это явно пришлось не по вкусу, и он отступил назад. Так он и стоял лицом к лицу с львицей, а она через несколько минут уселась, не спуская глаз с носорога. Носорог повернулся и степенно удалился. Тогда львица молниеносно схватила тушу какого-то животного, которая лежала как раз между ними, скрытая высокой травой. Нас и зверей разделяло ярдов четыреста, и потому никому из нас не удалось разглядеть, какое это было животное; однако ноша была не из легких, потому что львица довольно долго оттаскивала ее в сторону. Обычно львы и носороги стараются избегать друг друга, но на этот раз носорог, как видно, заинтересовался убитым животным — слишком уж долго он не уступал львице. Быть может, у самки носорога был выкидыш, и падальщики привели к этой «добыче» и нас, и львицу; но и ей, и нам понадобилось немало времени, чтобы добраться до места. Носорог, который охранял мертвого детеныша, к тому моменту решил уйти; если бы детеныш был жив, он этого не сделал бы.
Мы хотели позавтракать на природе — там, где некогда был лагерь Джорджа, — но обнаружили, что здесь уже обосновалось стадо импал.
Грациозные антилопы, стоя в тени двух раскидистых деревьев, осенявших лагерь Джорджа, представляли собой изумительно красивое зрелище.
Антилопы больше походили на фриз, чем на живые существа, — они стояли в тени совершенно неподвижно, пережидая полуденную жару. Земля уже покрылась густой растительностью, и трудно было себе представить, что всего год назад здесь жили и работали люди. Была какая-то горькая ирония в том, что природа так быстро вновь завладела землей, оставленной человеком; повсюду новые дороги, как свежие раны, рассекали девственные просторы равнин. Вдоль дорог мы часто находили следы гепардов, которые пользовались этими путями для переходов. Но хотя мы, подобно гончим псам, бросались по каждому следу и проходили нескончаемые мили, только однажды вечером нам попался одинокий гепард, Солнце клонилось к закату, и множество животных приходило к болоту на водопой. Локаль следил за одиноким ориксом, как вдруг недалеко от него увидел наконец двух гепардов. Как ни старались мы подобраться к ним незаметно, они заметили нас и почти сразу скрылись в густых зарослях, так что я не смогла на таком расстоянии узнать их, даже бинокль не помог. Мы пошли за ними так быстро, как могли, одновременно пытаясь отыскать след и не столкнуться со слонами — бурчание в слоновьих животах раздавалось со всех сторон. Но стало быстро смеркаться, и мы поспешили обратно, чтобы быть возле машины до полной темноты. Возвращаясь, мы едва не налетели на слониху, которая лениво обдавала себя пылью прямо на дороге. Через несколько минут к ней присоединилось целое стадо слонов и началась пыльная баня. Трудно было оторвать взгляд от этих гигантов, которые посыпали друг друга пылью; судя по всему, они только что приняли прохладную ванну в болоте, потому что кожа у них была мокрая. Но все же нам нельзя было задерживаться, мы торопились найти машину, чтобы ночь не застигла нас в зарослях. Инстинкт Локаля — я доверяла ему больше, чем себе, — помог найти дорогу: мы осторожно обошли слонов и наконец забрались в машину, как в надежную крепость.
Через несколько дней мы снова угодили в слоновью засаду, возвращаясь домой после того, как проискали гепардов весь день напролет. Мы нашли три гепардовых следа и кучку свежего помета, но больше никаких признаков присутствия зверей не обнаружили.
И снова на склоне дня пять слонов преградили нам дорогу. Я испробовала все обычные в таких случаях ухищрения, чтобы принудить их убраться с дороги: заставляла мотор реветь как можно громче, сама кричала изо всех сил. Но они преспокойно пощипывали веточки акаций, словно в запасе у них была целая вечность. Что оставалось делать?
Пришлось повернуть и добираться до дому в объезд. Дорога была неблизкая, и домой мы приехали в полной темноте.
В это время года слоны во множестве бродят по всему заповеднику, но как только начинаются дожди, они переходят на участки с песчаной почвой — там, где вода не так легко впитывается, им грозит опасность увязнуть.
