она подбросила пепел мужа в небо со словами: “Я исполнила твою мечту”».
С точки зрения охраны природы охота на алтайских баранов – это история успеха. В 2003 году в заказнике «Гулзат» их было всего сто шестьдесят один. В 2010 году, когда начала действовать программа охоты, – семьсот двадцать четыре. Четыре года спустя численность удвоилась и составляет более полутора тысяч.
Тугсо тоже доволен своим бизнесом. «Места распроданы на три года вперед».
Через несколько месяцев после нашего разговора американский сайт ProPublica написал, что Дональд Трамп-младший действительно подстрелил в Монголии горного барана, причем лицензию ему выдали задним числом. Эта история вписывается в обычную схему, по которой Трампы используют политические рычаги для получения личных привилегий: младший Дональд просто влез в очередь. Его турне обошлось американским налогоплательщикам в $77 тыс. Через несколько месяцев после этого выяснилось, что за убийство алтайского горного барана заплатил и Уолтер Палмер – тот самый стоматолог, убивший Сесила.
Но я не могу не отметить, что критики упускают положительные побочные эффекты. Заплатившие такие деньги за овцу Дональд Трамп-младший и Уолтер Палмер неожиданно поспособствовали охране природы.
* * *
В этом месте я был бы рад сделать вывод, что охота работает и надо ей радоваться. К сожалению, все далеко не так просто.
На американском ландшафте белохвостые олени доминируют за счет очень многих других видов, и вина за это, как ни парадоксально, лежит на охотниках, которые их убивают. Охотоведов взрывной рост оленьей популяции начал беспокоить с 1940-х годов: дело было в вырубке лесов, которая открывала пути для этих животных, и в истреблении охотниками волков и пум – естественных хищников в этом регионе. Ближе к концу жизни с этой проблемой столкнулся Альдо Леопольд: он осознал, что охотники, в том числе он сам, пошатнули баланс, вычистив волков на большей части американской территории. «Теперь я подозреваю, что так же, как оленье стадо живет в смертельном страхе перед волками, гора живет в смертельном страхе перед оленями», – писал он.
Со времен Леопольда охотников мало заботит сокращение популяции оленей. Чем больше дичи, тем легче ее добыть, каким бы ни был ущерб для окружающей среды. Чтобы контролировать численность, нужно убивать и самок, и самцов и позволять большему числу самцов жить больше двух лет, чтобы некоторые особи стали доминирующими и сформировали структуру стада. Однако охотникам хочется стрелять не самок, а именно самцов, особенно с большими рогами. Поскольку именно охотники финансируют комиссии штата, занимающиеся промысловыми животными, они решают, что будет с популяцией оленей. В 1950-х годах биолог Роджер Латэм, входивший в такую комиссию в Пенсильвании, попытался побудить охотников сосредоточиться на самках. Он даже построил специальные загоны, чтобы продемонстрировать, как другие виды процветают, когда рядом нет оленей, но был исключен из числа членов. В начале 2000-х годов аналогичную политику попробовал внедрить другой биолог из той же комиссии, Гэри Алт. «Охотники явно желают иметь больше оленей, чем способна выдержать среда обитания», – жаловался он. Алт призывал охотников «перестать смотреть на оленей и начать видеть природу». Сопротивление оказалось таким яростным, что он начал ходить на встречи с охотниками в бронежилете и, с большим трудом добившись некоторого прогресса, раньше времени вышел на пенсию. Хотя численность оленей, по сути, вышла из-под контроля по всем Соединенным Штатам, охотники не позволяют принимать меры. Для них в приоритете изобилие дичи, а не гармоничная окружающая среда.
Довольство охотников связано с числом оленей, которые им попадаются, а не с экологией в целом, которая состоит из множества менее заметных насекомых, земноводных, птиц и растений. Сегодня некоторые любители охоты покупают кукурузу и всю зиму подкармливают оленей, еще больше подрывая идею, что охота поддерживает сбалансированную экосистему. Американские охотники стареют: с 1996 по 2016 год их общее число упало, а число лиц старше шестидесяти пяти лет выросло с миллиона до миллиона шестисот тысяч. И им хочется легких целей.
«Охота – дело привычки, – объясняет Дональд Уоллер, профессор экологии из Висконсинского университета. – Это главным образом пожилые белые ребята с ружьями, и с возрастом они теряют желание уходить далеко от своих пикапов».
На Аляске ситуация еще более вопиющая. По закону цель управления ресурсами дикой фауны заключается в «достижении и бессрочном поддержании высокого уровня добычи дичи человеком». Другими словами – черт с ней, с другой фауной! Мы хотим стрелять оленей! Охотники лоббируют право отбраковывать бурых медведей, барибалов и волков, чтобы получить больше лосей и карибу для отстрела. С 1980-х годов Совет Аляски по дичи выполняет их пожелание. Волков ловят в капканы, травят газом и стреляют с воздуха, что никак не вписывается в представления об этичной охоте. Некоторые охотники приманивают бурых медведей пончиками, убивают волков и койотов вместе со щенками летом в период размножения и заходят в логова барибалов с прожекторами, чтобы убить матерей с медвежатами. Аляска – единственное в мире место, где люди стремятся сократить популяцию бурых медведей на большой территории: в год там погибает до девятисот особей. Служба национальных парков постоянно просит исключить свои участки из контроля популяции хищников, поскольку максимизация численности дичи «не соответствует» ее юридической обязанности защищать естественные процессы. Совет по ресурсам дикой фауны игнорирует эти просьбы. В 2015 году администрация Обамы вмешалась и взяла под охрану некоторые федеральные земли, но шесть лет спустя администрация Трампа сняла эти ограничения. Охота оправданна, когда она помогает поддерживать естественный мир. В данный момент на Аляске она настроена на его уничтожение и ставит оленей на первое место.
В Висконсине нашли способ сократить численность оленей. В 1996 году Департамент природных ресурсов этого штата ввел программу «Заслужи самца», по которой охотник должен сначала убить безрогого оленя и только потом получает право убить оленя с рогами. Это была та самая разумная политика, которая может уменьшить популяцию. Однако обязанность проходить мимо самцов просто потому, что ты еще не убил самку, охотникам не понравилась, и в 2011 году под их давлением законодательный орган штата при поддержке губернатора Скотта Уокера признал программу нелегальной. Чиновники, отвечающие за дикую природу, попытались вернуть ее в 2020 году, но на консультационном референдуме охотники проголосовали против.
Уоллеру, который сам стал охотиться на оленей, видя стабильный рост популяции, сложно скрыть отчаяние – отчасти это связано с тем, что перспективы других видов гораздо важнее отдельного оленя. Это вопрос ценностей, но стремление к восстановлению баланса кажется мне правильным. В некоторых частях Висконсина плотность популяции сейчас, вероятно, приближается к сорока оленям на квадратный километр. Уоллер считает, что она должна быть примерно от
