Вот вкратце то, о чем говорилось в этой статье. Хотя клопы чувствуют разницу в температуре в два градуса, это не служит основным способом поиска еды. При понижении температуры воздуха они быстро теряют аппетит и желание двигаться. Зато на перепады атмосферного давления не обращают внимания. Иное дело свет. Днем, как все знают, кровососы предпочитают прятаться. Но и кромешная тьма им тоже не по нутру. С их точки зрения, лучше всего свет небольшой яркости.
Но это, как говорят, присказка, сказка — впереди. Не удивительно ли, что человека насекомые чуют за тридцать метров! Были случаи, когда клопы появлялись на месте скопления людей, преодолев за десять дней стометровое расстояние. На чистую, рымытую мылом человеческую кожу они смотрят равнодушно. Грязный, редко моющийся человек тожe их мало привлекает. Самый аппетитный запах — это свежий пот на чистом теле. А вот приблизительная шкала клопиного вкуса. На первом месте царь природы — человек; потом идут: собака, гусь, кошка, курица, мышь, лошадь. А в арьергарде — корова. Но эта иерархия зыбка и построена лишь на тех животных, которые побывали в эксперименте, где на них реагировали клопы, «калиброванные по размеру, возрасту и сроку последнего кормления».
Укол клопа практически неощутим: сечения разреза в 500 раз меньше ранки, оставляемой самым миниатюрным медицинским шприцем. Раздражение вызывает слюна. Клоп, как и комариха, вливает ее нам под кожу для того, чтобы кровь не свернулась и не засорила тонюсенький хоботок, в который превращена его нижняя губа. Через десять минут, накачав нашей кровью свое брюхо, насекомое убирается восвояси. У одних людей место укуса зудит несколько дней, у других — лишь минуту. Бывает и так, что на месте укуса появляется волдырь. Дело тут в чувствительности кожи.
Говорят, привычка свыше нам дана. Так и с клопами — свои кусают не так больно, как чужие: человек особенно болезненно реагирует на укусы клопов, которые обитают в гостиницах или в том доме, где он остановился переночевать. В чем тут дело, не очень-то понятно. Может, у разных колоний клопов неодинаков химический состав слюны?
Клоп — существо живучее. Недаром Маяковский пьесу про мерзостное, живучее мещанство назвал противным словом «Клоп». И хотя в голове мещанина Присыпкина мозгов была самая малость, его пришлось замораживать, чтобы он дотянул до светлого будущего. Всамделишный клоп здесь вне конкуренции. Подумать только: обезглавленный (сравните с безголовым тараканом), он способен достичь более почтенного возраста, чем его ровесники, у которых голова на месте. Безголовый экземпляр не линяет и поэтому не взрослеет. Если же ему влить гормоны от нормальной особи, инвалид перелиняет.
Вообще клопы пять раз сбрасывают хитиновый покров. И всякий раз перед обновлением им нужно наглотаться крови. Если раздобыть этот эликсир Не удалось, развитие приостанавливается. Недоразвитый кровосос ждать может долго — полтора года. А повзрослев, еще 14 месяцев будет забираться к нам под одеяло.
Клопиная самка кладет до 12 яиц в день. При комнатной температуре через две-три недели из них вылупятся крохотные личинки, весьма схожие с матерыми родителями. У личинок будет 250 братьев и сестер: столько яиц откладывает самка на протяжении жизни. В особо благоприятных экспериментальных условиях от клопихи удалось получить огромный приплод — яйцо.
Новорожденные тунеядцы снабжены необходимейшей принадлежностью — симбиотическими бактерями. Они размещены в специальных органах на спинке. И таскает их клоп на спине не бесплатно — бактерии наделяют его витаминами.
Документально подтверждено, что клопы кусали еще древних римлян и греков. В Лондоне они появились якобы только в 1680 году вместе с постельнымы принадлежностями гугенотов, бежавших из Франции. Этому противоречит факт, в свое время привлекший внимание: в 1503 году несколько благородных английских дам приняли за чуму волдыри, оставленные клопами. В Америку клопы вроде бы приехали на каравеллах испанских завоевателей в XVI веке. А в Средней Азии постельный клоп будто бы обосновался всего сто лет назад. Но как тогда объяснить находку этих паразитов в труднодоступной пещере в горах Туркмении? Здесь в кромешной тьме они, возможно, веками пили кровь летучих мышей.
Увы, постельный клоп стал космополитом. Можно сказать, что он и «всеяден»: если ему не удалось забраться в дом, прокормится в норах грызунов, в гнездах голубей, трясогузок, ласточек. Любит он и домашних кур.
Понятно, что на тараканах, моли и клопах комнатная нечисть не кончается. А муха? Но про нее я уже писал в другом месте. Кроме того, ей посвящены прекрасные публикации Ю. Медведева, рассказавшего о том, что обычная муха выглядит величественной силой, способной превратить отбросы в превосходный белковый корм. А блохи? А...
Но не хватит ли о неприятном? Давайте лучше закончим разговор маленькой картинкой из жизни более благопристойного комнатного обитателя — сверчка.
На Руси сверчка прозвали запечным соловьем. (Ирония правомерна: очень уж монотонна его нескончаемая песня.) Но можно ли считать песней звуки, не идущие от души, а порожденные трением жестких надкрылий? Наверное, можно. Во. всяком случае, сверчихи принимают монотонное стрекотание за жизнерадостную свадебную песню и направляются к кавалеру.
У сверчков все необычно: поют они надкрыльями, слушают ногами. На голени передней ноги можно разглядеть беловатое пятнышко — отверстие тимпанального органа. Этими мудреными словами и названо ухо.
Впрочем, самки не всегда торопятся к шумливому кавалеру. Ибо стрекотанье стрекотанью — рознь. Громкая (на 10—20 децибел, громче, чем обычно) и короткая трель — это не что иное, как ругань. В теплую погоду сверчки стрекочут быстро и на высоких тонах, в холода медленнее, и, кроме того, в руладах появляется треск. Выведена даже формула, позволяющая по стрекотанью узнать температуру воздуха. Для домового сверчка эта формула имеет такой вид: Т = 50+(4 — Ч40), где Т — температура по Фаренгейту. Ч — число стрекотаний в минуту. Если нет под рукой градусника — воспользуйтесь сверчком.
И хотя домовой сверчок весьма близкий родственник кузнечиков, которых кругом множество, этот вегетарианец вне поселений человека обитает лишь в пустынях.
Что общего, говоря на языке специалистов, между экологическими нишами кухни и пустыни?
Алую половинку горошины, ползающую на шести черных лапках, повсюду величают ласково. У нас ее зовут божьей коровкой или солнышком, в Западной Европе — божьей овечкой, солнечным теленочком, солнечным жучком. В Америке кое-кто уверен, что, ежели даже ненароком убьешь божью коровку, будет неприятность.
