На том же самом донском острове, о котором мы уже говорили, ещё десять лет назад жило множество зелёных и пёстрых дятлов. В какое бы время года мы ни отправлялись на прогулку в окружённый рекою лес, нас всегда встречал глуховатый, но дружный перестук проворных птиц-тружеников. Дятлы с утра до вечера «прочёсывали лес», отыскивая короедов, угнездившихся в дуплах и трещинах коры вредных личинок, уничтожая массу опасных насекомых.
Казалось бы, все люди – и лесники, и агрономы, и школьные учителя с их питомцами, и многочисленные охотники, и колхозники – отлично зная, какую огромную пользу приносят дятлы, должны были взять этих неутомимых птиц-работяг под особую защиту, ни при каких обстоятельствах не допустить их уничтожения.
Но нет! В станице Семикаракорской (от неё до леса на острове – шесть километров) уже много лет существует «база» Ростовского завода учебного оборудования. Из месяца в месяц «база» получает из Ростова лаконические наряды: отстрелять для завода столько-то дятлов, дроздов, куропаток, синиц, ремезов и т. д. Конечно, цифры варьируются: то уменьшаются, то увеличиваются, но главное остаётся неизменным – на протяжении многих лет на одной и той же небольшой территории группа отстрельщиков вполне официально истребляет всё живое, нисколько не считаясь ни со сроками охоты, ни с тем, что эти гиблые места стала далеко облетать любая птица. И никто – ни Общество охотников, ни областное управление сельского хозяйства, ни районные партийные и советские организации – не протестовал вовремя против этого возмутительного безобразия.
Впрочем, дело не только в истреблении дятлов или синиц. Ещё пять лет назад на Среднем и Нижнем Дону в озёрах и ериках гнездились кряквы и чирки, красноголовые нырки и чернеть; на отмелях разгуливали белые и серые цапли; целые стаи древесных цапель квачек укрывались в жаркий полдень на прибрежных вербах; по займищам обильно плодились стрепеты; тучи диких голубей-витютней вили гнёзда на поросших лесом островах; табунки серых куропаток поднимались на любой поляне; по болотцам на каждом шагу взлётывали дупели, бекасы; на опушках лесов и в полях жировали зайцы.
Если бы речь шла о том, что в окрестностях одной станицы или села исчезла дичь и стали редеть леса, – это не было бы уж очень большой бедой. Во всяком случае, такую беду люди легко исправили бы. Нет, вопрос заключается в том, что на всей планете (а это не может не коснуться и нашей страны) стали катастрофически быстро исчезать многие виды диких животных и птиц.
Нам нечего далеко ходить за примерами. В течение пятнадцати лет – с 1882 по 1897 год – было перебито многомиллионное стадо диких американских бизонов, перебито самым жестоким способом. А куда делись великолепные европейские зубры, куда исчезли обитавшие в Европе королевские пингвины, как пропали африканские зебры-квагги, лабрадорские утки, кубинские длиннохвостые попугаи, бразильские и малайские райские птицы, сотни видов животных и птиц, истреблённых человеком только за одно столетие?
Уже почти исчезают с лица земли мускусные быки, арабские страусы, африканские обезьяны-колобы, белые носороги, слоны аддо, гориллы. Человек, любящий землю, не может не задуматься над этим.
Всё ли в этом отношении благополучно у нас, на нашей советской земле? К сожалению, нет. Слов нет, мы очень многое сделали, чтобы сохранить нашу природу во всей её красе. После Октябрьской революции у нас, по указанию В. И. Ленина были впервые созданы огромные государственные заповедники. У нас проведена большая работа по акклиматизации многих видов животных: марала, пятнистого оленя, соболя, белки, ондатры, уссурийского енота, норки, нутрии и других. У нас существуют регламентированные правила охоты, издаются книги по охране природы. Однако всего этого явно недостаточно. Нам необходим самый жёсткий контроль за выполнением законов и постановлений.
Мне, например, приходилось охотиться на Дону, на Дальнем Востоке, в калмыцких и ставропольских степях, на Кавказе, на Украине, и я за каких-нибудь три десятилетия (а на Дону – за последние годы) заметил, что дичи в этих местах стало гораздо меньше. Потом я убедился в том, что быстрое уменьшение дичи характерно не только для названных мест.
На острове Врангеля, островах Де-Лонга, на Земле Франца-Иосифа, Северной Земле бьют белых медведей, бьют даже в тот период, когда беременные медведицы укладываются для родов в снежные берлоги. На Новосибирских островах, на Новой Земле, на Таймыре почти исчезли некогда многочисленные стада северных оленей. Очень уменьшились стада моржей и гренландских тюленей. Во многих местах, особенно вблизи становищ и полярных станций, начисто уничтожены птичьи базары. На Белом море и Мурмане разогнаны гагачьи колонии и разорены гнездовья этой ценной птицы…
А что сейчас происходит в ряде мест с таким прекрасным животным, как степная антилопа сайгак? Стада сайгаков (и немалые стада) есть и у нас в отдалённых районах Задонья, в Астраханской области, в Ставрополье. Мне не раз приходилось любоваться сайгаками в калмыцкой степи, на Чёрных землях. Выйдешь, бывало, на утренней заре в степь, не успеешь отойти от приютившей тебя одинокой чабанской кошары – и вдруг увидишь мирное стадо антилоп: вытянувшись в одну линию, пощипывают траву грациозные ланки, возле них бродят малыши, а чуть поодаль, точно изваяние, настороженно подняв горбоносую голову, едва заметно шевеля ноздрями, стоит вожак стада, могучий красавец рогаль. Взойдёт солнце, степь заиграет радужным мерцанием росы, ветер донесёт до тебя щемяще-горький душок полыни. Но вот, глядишь, где-нибудь в солончаковой западине жёлтым пятном мелькнёт остроухий бродяга-корсак или, распластав метровые крылья, проплывёт белохвостый орлан, и вспугнутое стадо сайгаков ринется в сторону, промчится по желтеющим травам и мгновенно исчезнет за горизонтом.
От любого хищника уйдёт тонконогий, быстрый, как ветер, сторожкий сайгак. Не уйти ему только от автомобиля. И люди, именующие себя «охотниками», знают это. Выедет компания таких «охотников» на ГАЗе, ЗИСе или «Победе», наткнётся на стадо сайгаков, и начинается неравный поединок между автомобильным мотором и сайгачьим сердцем. Вначале даже кажется, что сайгаки уйдут: пригнув головы, расстилаются они в сумасшедшем беге, мчатся так, что за ними не поспевает автомобиль. Но шофёр развивает всё большую скорость, и расстояние между машиной и мчащимся стадом неумолимо сокращается. Вот, едва слышно заблеяв, свалится на землю недавно рождённый белесоватый сайгачёнок, вот замедлит бег выбившееся из сил храпящее стадо и… начинается массовый расстрел. «Охотники» доверху набьют кузов машины окровавленными тушами животных, равнодушно глянут, как во все стороны разбегаются недобитые подранки, и едут дальше – искать новое стадо.
