Птица, выпущенная днем в комнате, ударяется об оконное стекло: она его не видит. Летучая мышь даже ночью не ударится о такое стекло, а ведь ночью темно и стекла не видно. Очевидно, летучей мыши помогает не зрение.
У летучей мыши необычайно острый слух. Она слышит, как шелестят крылья маленькой бабочки за десятки метров. Ее слух так тонок, что она не переносит дневного шума. Спрятавшись на день, летучая мышь складывает веером ушную раковину: она словно плотно затыкает себе уши на день.
Только слух не поможет в ночной темноте. Кроме слуха, у летучей мыши замечательно развито осязание. Ее осязательный орган — летательная перепонка. Порхая в воздухе, летучая мышь словно ощупывает все вокруг себя, но ощупывает не дотрагиваясь.
Взмахи крыльев толкают воздух. Он движется, ударяет о различные предметы на своем пути, отталкивается от них. Эти-то обратные толчки и ощущает летучая мышь, они служат для нее сигналом.
Огромный рот летучей мыши вооружен мелкими острыми зубами, и она быстро расправляется с жуками и бабочками. Всего несколько часов охотится летучая мышь и за это время съедает множество насекомых.
Обжора, скажете вы. А как не быть ей обжорой! Всю зиму летучая мышь спит глубоким сном. Каких-нибудь три-четыре месяца в году она проводит не в спячке. Да и тут ей удается пообедать не каждый день: в сильный ветер, в дождь она не летает.
Летучие мыши поедают множество насекомых, начиная от комаров и кончая майскими жуками и крупными ночными бабочками. Они истребляют столько комаров, что в некоторых малярийных местах для них строят особые башни: готовят им жилье, чтобы было побольше мышей.
Про летучих мышей рассказывают много всяких небылиц, многие их боятся, и редко кто их любит. Это — полезные животные. Их нужно всячески охранять.
Кто был Хаус
Хаус — это имя кота.
Но не нашего серого или черного кота с длинным пушистым хвостом и белыми усами.
Нет!
Хаус был дикий кот. Он никогда не видал ни крыш, ни помоек. Он не знал, что за штука чердак, подвал, амбар. Его жильем были густые камыши.
И потому, что жил Хаус в камышах, его называли еще и камышовым котом.
Хаус был очень дикий кот. Такой дикий, что погладить его было никак нельзя. Увидит Хаус человека еще издали — и шмыгнет в свои камыши. Найди его там! А если бы и нашел его человек, если бы и сумел подойти к нему близко-близко, то и тогда не погладил бы.
Гладят пальцами, а Хаус не любил шутить. Стоило ему раз-другой разинуть пасть и показать белые зубы и ярко-розовые десны, как… Где же пальцы? Откусил!
Вот и не гладил его никто. Никто не чесал ему за ухом, никто не щекотал ему горло.
Хаус не горевал об этом, не мяукал, не просил погладить.
Он был дикий кот, и человек для него не друг, а враг.
Желтый котенок
Хаус родился слепым желтеньким котенком. У него были два брата и две сестры. Дома у них не было — они жили просто на кучке сухого камыша.
Когда у котят открылись глаза и окрепли ноги, они принялись бегать вокруг своего жилья. Мать часто уходила на охоту, а без нее можно было и пошалить.
Котята ловили бабочек и лягушек, играли друг с другом. А когда уставали, то сбивались в кучку и дремали. Скоро молоко матери им надоело. Котятам хотелось чего-то другого. Они не знали, чего хотят, но мать знала. Она принесла им раненую птичку.
Когда Хаус увидел птичку, он бросился к ней. Птичка запрыгала по камышу — у нее были переломаны оба крыла. Хаус пытался догнать ее, но птичка так ловко прыгала, что он измучился, а поймать птички никак не мог.
Наконец Хаус догнал птичку. Но та подпрыгнула и клюнула его прямо в нос. Хаус фыркнул, зачихал и замяукал. Он попятился от птички, а та лежала на боку и открывала клюв. Хаус испугался, что она опять его клюнет, и убежал. К птичке подошел брат Хауса. Он ударил ее лапой, смял, а потом принялся есть.
Хаус видел, как брат ел птичку. Он подошел к нему, но брат заурчал так сердито, что Хаус не стал просить — «поделись». Зато он узнал, что птиц бояться нечего. И следующую птичку он поймал и съел гораздо скорее, чем брат.
Прошло с полгода. Хаус заметно вырос. Шерсть у него стала густая и ровная, серо-желтая. Хвост короткий, и держит его Хаус нередко торчком. Морда толстая, а глаза уже не детские. Злые стали теперь глаза у Хауса, как и полагается взрослому камышовому коту.
Ушел Хаус от матери, ушел от братьев и сестер. А может быть, и не он от них ушел, а они от него. Кто их там разберет? Жили-жили вместе, а как подросли, так и разбрелись кто куда. По камышам разбрелись, по кустарникам. Они все остались возле той же речки, а не встречаются. А если и встретятся на ночной охоте, то не к добру — подерутся.
Фазаний хвост
Хаус стал жить один. Первое время трудно ему приходилось — плохой он был еще охотник.
Увидел Хаус в кустах зайчонка. Прыгнул, поймал его. Зайчонок был совсем маленький — разве убежать ему от кота?
Съел Хаус зайчонка, и еще больше ему есть захотелось. Пошел он по камышам. Слышит — шуршит кто-то. Лег он на брюхо, пополз, в куст спрятался. Смотрит Хаус из куста, а на прогалинку большая птица выбежала. Красивая была птица — хвост длинный, по земле волочится, а сама так и блестит на солнце.
Затаился Хаус в кусте, только усами шевелит. А фазан — это он был — по прогалинке ходит, клюет что-то. Не терпится Хаусу, так и прыгнул бы. Да далеко до птицы. Ждет Хаус, никак не дождется, когда же подойдет к нему поближе фазан.
Подошел фазан к кусту. Прыгнул Хаус.
Фррррррррр!.. Фазан улетел, а у Хауса в зубах длинное перо из фазаньего хвоста осталось.
Промахнулся Хаус, не за то место фазана схватил. Нужно было за горло хватать, а он — за хвост.
Поглядел Хаус вслед фазану, выпустил перо изо рта. А его ветерок подхватил, закружил над травой. Не вытерпел Хаус — прыгнул за пером. Перо дальше, а Хаус за ним.
Так и играл он с пером, даже про голод позабыл. Ведь он совсем еще молодой был, не кот даже, а так — наполовину кот, а наполовину котенок.
Поросенок
Как только стемнело, Хаус вышел на охоту. Вылез из непролазной чащи, где спал днем, и пошел по камышам.
Он шел тихо и осторожно. Его зеленые глаза всматривались в камыши, а усы тихо подрагивали. Хвост стоял почти торчком, словно флаг. Это было вроде сигнала. «Я на охоте», — говорил своим хвостом Хаус.
В камышах то тут, то там слышался шорох. Хаус прислушивался и шел дальше. Шелестели мелкие птички и зверки. Эта добыча не привлекала Хауса. Он был очень голоден, но все же искал дичь покрупнее.
