Старенький Ил с тремя сотнями пассажиров на борту, преодолев половину маршрута, вошел в ночное небо Восточной Сибири. И как только пассажирам сообщили об этом событии, самолёт стал падать. Нет, оборудование, вплоть до двигателей, продолжало подмаргивать и похрюкивать как обычно, но, несмотря на это, самолет падал.
Немедленно проснувшийся немец тут же толкнул своего товарища в бок с криком:
– Эрих, что это?
– Не знаю, – ответил Эрих. Он тут же скорчил гримасу и схватился за живот. Третий их товарищ, Норберт, молчал. Рот его приоткрылся. Глаза смотрели в одну точку. Казалось, парень не дышал. Эрих попытался тереть ему виски, но сосед не реагировал на прикосновения. Сообразив, что проводницы подойти не смогут, Эрих ударил приятеля в живот. Это помогло. Норберта вырвало, спазм прошел и губы, ранее серые, стали обретать цвет.
Два француза вцепились в спинки впереди стоящих сидений и, не мигая, забормотали молитвы.
У летевшей по соседству русской семьи тихо заплакал малыш, и мамаша сунула ему грудь.
– Мама, меня тошнит, – заныла сидевшая рядом с ней девочка постарше.
– Потерпи, – ответила женщина.
Самая расторопная стюардесса просто взлетела к потолку, но сразу вернулась в своё кресло и пристегнулась. Минут через пять пропала связь. И звёзды.
Часть пассажиров стала интересоваться у экипажа причиной непривычных ощущений, а остальные просто блевали, пытаясь удержать содержимое желудков в наспех найденных пакетах и головных уборах, что в невесомости оказалось задачей практически неразрешимой.
– Уважаемые пассажиры, наш самолёт попал в воздушную яму, соблюдайте, пожалуйста, спокойствие и пристегните ремни! – раздался голос по радио.
Ещё через десять минут падения двигатели, наконец, перестали издавать какие-либо звуки, но аварийное освещение продолжало работать. Привыкшие к постоянному падению стюардессы раздали салфетки, но больше ничем помочь не могли. А самолёт продолжал падать во мраке черного тумана. Ещё через четыре часа тяжесть постепенно стала возвращаться и, после сильного толчка, самолет просто перестал двигаться, так и не разбившись.
Освещение работало. Через стекло было видно, что самолет находится на земле и заметно не пострадал. Лайнер лежал на гальке хвостом к какой-то реке, метрах в пятидесяти от неё. Кабина пилотов почти упиралась в обрывистый берег. Стюардессы немедленно начали эвакуацию через основные двери. Всем велели взять с собой одеяла, личные вещи и снять туфли на высоком каблуке. Нескольким мужчинам раздали фонари, и они отводили остальных пассажиров вниз по реке метров на двести. Ночь была прохладной, да и от воды тянуло сыростью, но люди были одеты по осеннему времени неплохо, так что терпели.
Ещё через час стало светать, и перед взором несчастных пассажиров предстала следующая картина. Самолет «приземлился» у широкой реки. Этот крутой берег, густо порос невысокой травой с небрежно раскиданными по ней небольшими кучками деревьев. Оставалась узкая прибрежная полоска перед водой вымощенная мелкой галькой, на которой лежал самолет. На север шла череда сопок, которая начиналась в нескольких сотнях метров от пассажиров и уходила ввысь. Собственно, эти-то горы и образовали правый берег реки. Ближе к сопкам деревьев становилось больше, а сами сопки поросли хвойным лесом так густо, что вершины их не просматривались. На противоположном берегу ландшафт несколько отличался. Степь, без конца и края уходила за горизонт, и лишь небольшие клочки деревьев вносили разнообразие в унылый степной пейзаж. Солнце всходило с хвоста самолёта, пробиваясь сквозь темно-серые тучи, придавая зловещий оттенок окружающей природе.
* * *
Эрих потянулся и приподнялся на локте. Он был заядлым мотоциклистом и даже участвовал в гонках, мечтал совершить пробег по Китаю с пятнадцати лет и вот, наконец, у него появилась такая возможность. Среди товарищей-спортсменов Эрих не сумел найти сообщников и предложил поучаствовать в путешествии своим университетским друзьям – Норберту и Маттиасу, которые любили путешествовать, вели активный образ жизни и неплохо держались в мотоцикле. Ребята уже пробовали совершать подобные путешествия по Германии и другим европейским странам, но для путешествия по Китаю им пришлось воспользоваться и дополнительным транспортом. Они заранее отправили свои мотоциклы поездом до Владивостока, а сами, спустя десять дней, поехали догонять их на самолете.
– Вот это съездили покататься, – потягиваясь, обратился Норберт к товарищам. – Интересно, сколько нас отсюда вытаскивать будут? И сколько нам придется переплачивать за хранение мотоциклов?
– Ох, хоть бы наши мотоциклы вообще дождались нас, – отозвался Эрих. – Я немного беспокоюсь.
– Ладно вам, хорошо хоть живы остались, – сказал Маттиас и, покачиваясь, поднялся на ноги. – А то я вообще не понял, что это такое было. Только вот кушать хочется…. Умираю прямо.
– Это точно, индюшки бы… – замечтался Эрих.
– Прекрати, хоть бы блевотину для начала отмыть! Весь самолёт изгадили, – заметил третий парень.
* * *
Командир экипажа, Николай Рокотов, тридцати восьми лет, умылся в реке и, тяжело вздохнув, присел на камне. Под руку попалась маленькая палочка, и Николай возил ее краешком по камню туда-сюда, вырисовывая едва заметные бессмысленные символы. Бортинженер Максим и второй пилот Гарик молча сели рядом, стеклянными глазами уставившись в одну точку.
– Ну, что скажете, парни? – начал Рокотов. Они ничего не сказали.
– Обычно правый берег реки крутой, а левый – пологий. Солнце всходит с пологого берега. Значит, река бежит на юг, – задумчиво продолжил командир экипажа.
– Да, – подтвердил Гарик, второй пилот, после недолгого размышления.
– Странно, – заметил бортинженер, бросив палочку в воду и убедившись, что коллеги не врут. – Разве в Сибири есть какие-то реки, которые на юг текут? Там вроде и впадать-то не во что, кроме Байкала – Максим нахмурился и забормотал, рисуя в воздухе очертания материка и окружающих морей.
– Нет, – Рокотов помотал головой.
– И как тогда это можно объяснить? – спросил бортинженер.
– Положим, излучина может давать необычный ландшафт, – пожал плечами Гарик.
– А мне вот кажется странным, что сейчас конец сентября, а трава еще даже не пожухла, – ответил бортинженер. – Наверное, нас отнесло куда-то от Сибири, может, южнее.
– Может, микроклимат? – озвучил Гарик.
– Да какой микроклимат? – спросил Николай. – Ты видишь здесь гейзер или вулкан, или долину в горах? Обычная степь.
