Ханс Майбаум - Сирия - перекресток путей народовм

Наша история, к сожалению, не восходит непосредственно к Адаму и Еве. Сад Эдема находится, по-видимому, в соседнем Двуречье, и каждый гость Ирака, если захочет, может в этом убедиться. Энергичные бюро путешествий доставляют туристов, интересующихся историей возникновения рода человеческого, из Багдада за 500 километров южнее — в Курну, к тому месту, где Тигр сливается с Евфратом и уже как Шатт-эль-Араб устремляется к Персидскому заливу.

Здесь был рай — по крайней мере в этом клянутся служащие бюро путешествий и бургомистр небольшого местечка, — где Еве удалось соблазнить своего Адама — событие, тысячекратно повторяющееся ежедневно и достойное упоминания лишь потому, что тогда оно совершилось впервые. Табличка-указатель — это все, что сегодня еще напоминает о саде Эдема.

Но сейчас нас занимает не само грехопадение, а те важные последствия, которые оно имело для рода человеческого вообще и для нашей истории в частности: если бы эта встреча осталась без последствий, то старания, усилия и искусство, которые создатель проявил при сотворении Адама и — надо признаться — Евы тоже, были бы потрачены напрасно. Или же в дальнейшем при сотворении каждого человека ему пришлось бы самому прикладывать руки, что, несомненно, скоро бы наскучило ему. Таким образом, род человеческий избавил его по крайней мере от этой заботы. Сотворенный однажды, он дальше размножался сам!

«И Адам познал Еву, жену свою, — сказано сдержанно в Ветхом завете, — и она зачала и родила Каина и сказала: „Приобрела я человека от господа“»; «И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец; а Каин был земледелец». После того как оба выросли, они как сообщает Библия, поссорились, по-видимому из-за того, что господь неодинаково оценил их труд. Каин почувствовал себя обойденным. «И сказал Каин Авелю, брату своему: „Пойдем в поле“». «И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его».

И тут начинается наша история.

Согласно арабскому преданию, в основу которого легли преимущественно христианские и еврейские легенды, ото первое в истории человечества преступление совершилось неподалеку от вершины горы Касъюн (высота — 1200 метров), вокруг которой раскинулся Дамаск. Шекспир, тоже, по-видимому, знал об этом. В первой части «Генриха VI» епископ Уинчестерский говорит Глостеру:

Библия не очень ясно излагает причину, побудившую совершить это кровавое преступление, зато в арабском варианте о ней говорится вполне конкретно: здесь замешана женщина! Оба, и Каин и Авель, любили свою сестру — в Библии о ней не упоминается, — оба хотели на ней жениться. Вероятно, Авель, который был моложе, имел больше шансов. Вот почему Каин убил его. Стало быть, ревность послужила мотивом самого древнего убийства!

Дорога к месту преступления проходит по узким, круто поднимающимся переулкам аль-Акрада, Курдского квартала. Когда я карабкаюсь наверх мимо детей, они смотрят на меня с любопытством, несколько недоверчиво и полунасмешливо. Они следуют за мной, сначала боязливо, потом смелее, и скоро меня сопровождает целая ватага ребят. Наиболее храбрые кричат «хэллоо», «мисьео» и «гудбай». Привлеченные криками, в дверях показываются женщины с лицами, закрытыми покрывалами, что характерно для этой местности, и, завидев мужчину, быстро исчезают. Некоторые рискуют выглянуть еще раз, когда я уже прошел мимо. Что ищет здесь одинокий «уруби», европеец? Пища для разговоров у колодца обеспечена.

Дорога становится круче. Здесь, наверху, совсем другая, здоровая жизнь. Глиняные домишки лепятся один над другим. Кое-где встречаются и одноэтажные каменные дома, защищенные от постороннего глаза высокими глиняными стенами. Когда случайно открываются ворота, то видишь небольшой внутренний двор, на удивление уютный и чистенький. Цветущие кусты и деревья оживляют картину и дают благодатную тень.

Наконец добрался до верхнего яруса домов. Город кончился, и ватага ребят отстала от меня. Им стало жарко и скучно. «Только иностранцы и сумасшедшие способны в такую жару лезть в гору!» — вероятно, думают они.

Узкая тропинка проходит по каменистой осыпи. Еще четверть часа, и я у цели: на месте преступления! Передо мной древнее каменное сооружение. Арабский географ Ибн Баттута, для своего времени больше других путешествовавший по свету, упоминает о нем в путевых заметках середины XIV века. Магарат ад-дам — «Пещера крови» — называют его арабы. Стена окружает старую мечеть. Пещера уходит глубоко в скалы. Она стоит такого трудного подъема. Но не только из-за древних углублений, где услужливый сторож показывает капли крови, имеющие якобы отношение к библейскому убийству, но и ради удивительно красивого вида, открывающегося отсюда на Дамаск, стоило подняться. Незабываемое зрелище! Как воротник к шее, прижимается верхняя часть города к подножию Касъюна. Едва различим лабиринт улиц и переулков старого города с топкими минаретами и зеленоватыми или отливающими светлым серебром куполами мечетей, которых здесь не менее двухсот пятидесяти.

Мне нужно немало времени, чтобы сориентироваться. Наконец в море домов различаю главные улицы и несколько заметных точек. Вон там большой прямоугольник мечети Омейядов. Как и во всех арабских жилищах мимо которых я только что карабкался наверх, высокая стена окружает внутренний двор, откуда посетитель попадает в молельный дом. Далее видны купола мечетей и три стройных минарета.

Я узнаю центральную площадь с высокой бронзовой колонной посреди, воздвигнутой в честь открытия телеграфной линии между Дамаском и Хиджазом. Но в памяти дамаскиицев и всех арабов это событие, символизирующее освоение Ближнего Востока империалистами с их далеко идущими военными целями, занимает значительно меньше места, чем событие, связанное со зверским умерщвлением десятков сирийских патриотов, повешенных на этом месте 6 мая 1910 года по приказу турецкого главнокомандующего.

Неподалеку от центральной площади я различаю широкую Бейрутскую улицу, идущую вдоль реки Барады, а позади нее великолепно расположенную территорию ярмарки, выделяющуюся огромным обелиском с флагами стран-участниц. Восточнее — площадь, окруженная безвкусными зданиями контор. Отсюда до самой горы Касъюн тянется современный жилой квартал. Улицы здесь шире, очертания домов привлекательнее, между ними раскинулись площади и скверы. Эти новые кварталы Дамаска ничем не отличаются от современных кварталов больших городов.