Жюль Верн
Маяк на краю света
Солнце скрывалось за цепью холмов. День был чудный. На северо-востоке и на востоке, там, где море сливается с небом, несколько маленьких облаков отражали последние лучи, догоравшие перед наступлением сумерек, довольно продолжительных под 55 градусом широты южного полушария.
В момент, когда виднелась уже лишь верхняя часть солнечного диска, с рассыльного судна «Санта-Фе» раздался пушечный выстрел, и над бригантиной[1] взвился флаг Аргентинской республики.
В то же время на вершине маяка, выстроенного на расстоянии ружейного выстрела от бухты Эльгор, где стоял на якоре «Санта-Фе», вспыхнул яркий свет. Два сторожа, рабочие на берегу и толпившиеся в носовой части корабля матросы приветствовали этот впервые загоревшийся на отдаленном побережье огонь громкими криками.
В ответ послышались два выстрела. Эхо повторило их. Согласно правилам военных кораблей «Санта-Фе» спустил флаг, и на острове, лежащем там, где сливаются воды Атлантического и Тихого океанов, снова водворилась тишина.
Рабочие тотчас отбыли на корабль, и на материке остались лишь три сторожа.
Один из них стоял на вахте,[2] другие два, прежде чем вернуться домой, стали прогуливаться по берегу.
— Завтра рассыльное судно снимается с якоря, Васкец, — сказал первый.
— Да, Фелипе, — отвечал Васкец, — надо надеяться, что оно благополучно возвратится в гавань.
— Далеко это, Васкец!
— Не дальше, чем из гавани сюда, Фелипе.
— Я думал, что дальше, — засмеялся Фелиие.
— А пожалуй, что и так, — заметил Васкец, — Когда дует противный ветер, идти обратно отсюда приходится гораздо дольше, чем сюда. Но при исправной машине и парусах пройти тысячу пятьсот миль вовсе не так трудно.
— Командир Лафайет хорошо знает дорогу, Васкец.
— Дело нехитрое, дорога прямая. Сюда он шел на юг, назад пойдет, держа курс на север. Если будет дуть береговой ветер, он пойдет под прикрытием берега, как по реке.
— По реке с одним только бересом, — отвечал Фелипе.
— Лишь бы берег был хороший, а тут он будет расположен на ветру и потому послужит прикрытием.
— А если ветер переменится?
— Будем надеяться, Фелипе, что этого не случится и что недели черев две «Санта-Фе», пройдя тысячу пятьсот миль,[3] станет на якорь в Буэнос-Айресе.
— Ну а если ветер подует с востока?..
— То ни вдоль побережья, ни в открытом море кораблю не встретить гавани, в которой можно было бы укрыться.
— Совершенно верно. На всем протяжении берегов Патагонии[4] и Огненной Земли[5] нет ни одного порта. Надо сторониться берега, держаться возможно дальше от него в открытом море.
— Однако нет причин думать, Васкец, что погода переменится.
— Я тоже так полагаю, Фелипе. Теперь начинается лето. У нас впереди целых три месяца…
— Да, — согласился Васкец, — работы кончились как раз вовремя.
— Да, да, в начале декабря. Это все равно что июнь на Севере. В это время года не бывает уже таких шквалов которые швыряют корабль, как щепку, и могут сорвать паруса. А когда «Санта-Фе» будет в гавани, пусть свистит ветер, пусть воет буря сколько угодно! Наш остров не потонет, уцелеет и маяк!
— Конечно, Васкец. Впрочем, корабль, сдав донесения, снова вернется сюда и привезет смену.
— Через три месяца, Фелипе…
— Остров будет на том же месте.
— Будем здесь и мы, — сказал Васкец, потирая руки и выпуская из трубки большую струю дыма так, что лицо его скрылось, как в облаке. — Мы здесь ведь не на корабле, который может унести шквалом.[6] А если это даже и судно, то оно прочно прицеплено к хвосту Америки и не сорвется с якоря… Место здесь ненадежное, не спорю! Море вокруг мыса Горн[7] пользуется дурной славой! Кораблекрушений здесь бывает множество, и любители собирать то, что выбрасывается морем, могли бы здесь обогатиться! Но все это скоро изменится, Фелипе! Вот он, остров, Остров Штатов, а на нем маяк, который не погасит никакой вихрь, хотя бы он разразился сразу со всех сторон!.. Корабли будут издали видеть огонь и обходить опасное место. Направляясь к маяку даже в самые темные ночи, они не рискуют разбиться ни о скалы мыса Сан-Хуан, ни о стрелку Сан-Диегос или Фаллоус. Поддерживать огонь мы будем.
Оживление Васкеца вдохнуло мужества и в его товарища. В самом деле, Фелипе, пожалуй, представлял себе три месяца, которые должен был провести на этом отдаленном пустынном острове, отрезанном от остального мира, уж в чересчур мрачном свете.
— Видишь ли, друг мой, — продолжал Васкец, — уже сорок лет плаваю я по морям Старого и Нового Света. Был юнгой, матросом, был и судовладельцем. А теперь, на старости, не могу себе представить ничего лучшего, как быть сторожем маяка. Да какого маяка! Маяка на краю света!..
Название это было вполне заслуженное. Маяк стоял на необитаемом острове, далеко от материка.
— Скажи, Фелипе, — спросил Васкец, вытряхивая пепел из трубки на ладонь, — в котором часу ты сменишь Морица?
— В десять часов.
— Ладно. А в два часа ночи я приду и сменю тебя до утра.
— Хорошо, Васкец. А теперь пойдем-ка спать: утро вечера мудренее.
— Пора на боковую, Фелипе!
Васкец и Фелипе направились к маяку и вошли в свое жилище. Дверь закрылась за ними.
Ночь прошла спокойно. На рассвете Васкец загасил горевший в течение двенадцати часов маяк.
Слабые в Тихом океане, особенно у побережья Америки и Азии, приливы очень сильны в Атлантическом океане и дают себя чувствовать даже в отдаленном Магеллановом проливе.[8]
Отлив начался в шесть часов утра. Чтобы воспользоваться им, рассыльное судно должно было бы сняться с якоря на заре. Так как не все еще было готово, командир решил выйти из Эльгорской бухты лишь с вечерним приливом.
Военный корабль Аргентинской республики «Санта-Фе», в двести тонн водоизмещением,[9] с машиной в сто шестьдесят лошадиных сил, находился под командой капитана и старшего офицера. На нем, вместе с рабочими, было человек пятьдесят экипажа. «Санта-Фе» нес береговую охрану от устья Рио-де-ла-Платы до пролива Лемера в Атлантическом океане. В те времена кораблестроение не знало еще быстроходных судов, крейсеров, миноносцев и т. д. Скорость винтового парохода «Санта-Фе» не превышала девяти миль в час, но этого было вполне достаточно, чтобы охранять берега Патагонии, куда и заходили-то лишь рыболовные суда.
На этот раз на рассыльное судно была возложена обязанность наблюдать за постройкой маяка, предпринятой аргентинским правительством у входа в пролив Лемера. На этом же судне были доставлены рабочие и необходимый строительный материал.
