Жанна Голубицкая - Десять дней в Рио

— Черт-черт-черт! Никогда не найти места для парковки, особенно когда опаздываешь к планерке! — бормотала Яна, одновременно докуривая сигарету, спешно прощаясь с мамой по мобильнику и пытаясь пристроить на стоянке возле редакции свой слишком большой для хрупкой девушки джип. Этот по-американски брутальный внедорожник был ее главным богатством — и он был так же огромен, как и кредит на него, выплатам по которому конца-краю пока даже не предвиделось.

Другим богатством 29-летней Яны была, пожалуй, только работа. Должность специального корреспондента в редакции солидной ежедневной общественно-политической газеты. Хотя признаков повышения более чем скромной зарплаты пока тоже не маячило ни на горизонте, ни даже за ним… Вот так: все богатства — с оговоркой «хотя»! Об этом Яна часто размышляла, стоя в бесконечных московских пробках. Ну почему? Почему? Она же старается, работает, пытается делать на отлично все, за что берется. Она отличница даже в постели. Но…

Но через месяц ей 30, а мечты не торопятся сбываться. Где ты, головокружительная карьера, софиты и аплодисменты в ее адрес по поводу вручения премии как лучшему журналисту? Где ты, колечко с бриллиантом солидной каратности как знак серьезности намерений и просьба выйти замуж? И где ты вообще, любимый?

Увы, главное в ее жизни счастье — тоже с оговоркой «хотя». Она безумно влюблена, он ее хочет. Они — отличная пара, хотя… Хотя он женат, он ее начальник, он ее намного старше и, судя по всему, серьезных намерений по отношению к Яне никогда не имел. Несмотря на очень выразительные, прямо-таки фигуральные, клятвы в любви, которыми он исправно кормит ее вот уже целый год. В такие слова поверит любая живая женщина, если только у нее есть уши. Потому что даже трудно себе представить, как можно ТАК врать! В понимании Яны, лживые признания — это некие общие фразы, от которых за километр разит заимствованностью и бэушностью. Список таких изношенных выражений, запрещенных к употреблению как штамп, даже висит на доске в редакции. Их знает каждый мало-мальски уважающий свое будущее дело студент журфака. А в признаниях ее мужчины каждое слово выверено, прочувствовано, сказано вовремя — в нужном месте, в нужный момент. К этому у него прямо талант какой-то! В Янином гардеробе нет не то что кофточки или юбочки, но даже бантика или заколочки, которую бы он не подметил своим цепким взором и не отвесил бы комплимент к месту! Все, все указывает на то, что он небезразличен к ней, наблюдает за ней, почти следит. Да что там — он ее желает, причем достаточно часто для своего не слишком юного возраста. Но дальше тайных свиданий, полных страсти, дело никак не идет. Неужели он все-таки сознательно и цинично ее обманывает, умело подбирая правильные слова, чтобы молодая любовница не сорвалась с крючка?

Впрочем, любовные признания в исполнении этого человека и не могли быть другими — положение обязывает. Ее начальник — человек творческий, талантливый, с большим стажем в журналистике. И в покорении женских сердец тоже. Его даже зовут не как-нибудь, а Лев Николаевич. Янин Лев — тоже классик. Но классик мужского жанра: осанка царственная, торс монументальный, а свои дорогущие костюмы он носит с поистине президентским достоинством. В свои пятьдесят с небольшим он без уважительной причины не пропускает ни одного занятия в спортклубе, турнира по большому теннису и горнолыжного сезона, сохраняя прекрасное подтянутое тело. А лицом если и стареет, то умудряется делать это красиво — достойно, интеллигентно, даже стильно. Представьте: волевой профиль, легкий загар, лучистые глаза, открытая улыбка — эдакий мачо слегка за полтинник в стиле Хулио Иглесиаса или Адриано Челентано. А еще — Саркози, Берлускони или нашего министра иностранных дел Сергея Лаврова. По Яниному мнению, ее Лев Николаевич без труда и весьма органично вписался бы в выразительный ряд этих харизматичных лиц мужского пола. Портрет героя-любовника триумфально венчал бархатный баритон и безупречные манеры ловеласа из высшего общества.

«Нет, так нельзя, сейчас расплачусь!» — подумала Яна, свирепея сама на себя. Дело в том, что она повторяла эту свою мысль, как мантру, каждый день в это же время на этом же месте.

Выкинув окурок, девушка резко вывернула руль и поползла назад, филигранно, словно балерина пуантом, поигрывая носком сапога на шпильке по тугой педали тормоза. Этому трюку ее научил Лев: при автоматической коробке передач такой маневр обеспечивает габаритному авто равномерное движение назад, позволяя ювелирно точно вписаться в любой узкий проем. Для Москвы это очень важное умение. А Лев вообще знал все и лучше всех — в этом его любовница убеждалась уже не раз. Ей иногда даже казалось, что она молится ему как богу — спрашивает совета, кается в грехах, преклоняет колена… Только вот божество ее все чаще ведет себя как безучастный каменный идол. Он, конечно, еще не до конца превратился в сфинкса, но все реже проводит с ней вместе целую ночь. Увы, в последнее время все ангажементы от Льва сводятся к приглашению в его кабинет. Он уверяет, что в его кабинете — все самое лучшее: отменный вид из окна, коллекционный коньяк, и вообще его заводит вид красивой девушки на рабочем столе.

А ведь было время, когда они летали на уик-энд в Вену — послушать оперу и провести ночь в объятиях друг друга в маленьком старинном отельчике. Жаль, но романтика мужчинам слишком быстро приедается. Куда быстрее, чем женщинам. Такое случается сплошь и рядом: девушка только вошла в раж, разогналась, опьянела от любви, а ему уже не хочется тратить на поддержание этого адского пламени свои деньги и время. У Льва есть семья, жена, взрослые уже дети, положение в обществе — он вхож в политический бомонд, где слывет хорошим семьянином. Конечно, ему ни к чему портить свое тщательно взлелеянное реноме! Но свои хотения он все же привык удовлетворять. Вот он и реализует свою страсть к Яне без отрыва от производства — так удобнее, быстрее и дешевле. А когда страсть пройдет, не понадобится и этого…

И при этом каждое божье утро Яна с ужасом осознавала: она соскучилась по Льву! Да-да, за одну ночь она успевала по нему соскучиться! Это уже не любовь, а зависимость какая-то! Почему не ему, а ей мало этих мимолетных встреч в кабинете? Почему она больше хочет его, чем он ее? Ведь мужчина — он! Иногда ей до безумия хотелось схватить Льва, затолкать его в машину и вывезти куда-нибудь далеко-далеко, в уединенное место, чтобы там, вдали от людей, он существовал на этом свете только для ее личного пользования! «Боже, ты мыслишь, как маньяк-насильник!» — осаживала себя Яна в те минуты, когда вдруг понимала, что ведет себя неприлично. Ну разве, скажите, прилично 29-летней барышне, оказавшись в лифте с собственным боссом, вместо того чтобы скромно опустить очи долу, хватать его за задницу? А так оно, увы, и было. И неоднократно. Лев обладал просто сверхъестественным даром возбуждать в ней прямо-таки животное желание! Даже мысли о нем вызывали в Яне почти физическое томление — где-то в районе четвертого снизу позвонка. И сейчас ей больше всего на свете хотелось выманить любовника на наступающие выходные в загородный гольф-клуб, где они могли бы спокойно насладиться друг другом. Но как-то так повелось, что свидания в их паре всегда назначал только он. Если назначал вообще… А она могла лишь тонко намекать на свое желание.