– Пятнадцатого мая,– говорит он. И на всякий случай переспрашивает – в последней безумной надежде на наш розыгрыш:
– А что, на улице точно зима?
– Вместо ответа Пит поднимает его с пола и приставляет мордой к дверному стеклу — тому, за котором мелькают занесённые снегом просторы.
Некоторое время мужик стоит у окна молча, затем без сил падает обратно. На пол.
– Ёб твою мать… – слышим мы. И дальше какое-то вздрагивание. Кстати, замечаю: на ногах у мужика – летние резиновые тапочки.
– Я ж только ведро мусорное вынести вышел… – причитает мужик — и тут же без перехода:
– А что, ребята, выпить у вас нет?..
– По-моему, тебе хватит,– зло отчеканивает Пищер.
“По-моему, вам пора освежиться”,– вспоминается мне.
— Так вот, к чему я всё это нёс: не гоняйтесь, ребятушки, за нашим чудесным провинциальным колоритом – по крайней мере, в зимнее время суток, это раз,– а два: будущее не за митьками и даже не за фурагами, да. Будущее этой страны – ПЯТНАДЦАТИМАЕЧНИКИ. Потому как такое фиг подделаешь, и под такое не закосить. Как ни тужься. Или ты пятнадцатимаечник – или нет. Если “да” – бери 15 мая мусорное ведро и смело выходи из дома в тренировочных штанах и шлёпках. И встречай Новый год во Ржеве. Ежели нет – сиди дома и не тренди. КОНЕЦ СВЯЗИ.
* * *
... Он присел на корточки. Бело-голубая роза — не роза, странный вечный фантастический цветок! — вспыхнула на полу прямо перед ногами. «Надо же, чуть не наступил»,— изумлённо подумал он.
— И вдруг представил, что было бы, не посмотри он под ноги...
: Это было ужасно. «Такая красота...»
— Он поднял камушек с распустившимся на нём цветком кристалликов и поискал глазами полочку на стене, куда его пристроить, чтобы не наступил кто случайно, и чтоб всем было видно: вот она, красота какая... И замер — на стене не было полок; не было полочек, каверн, уступов и щелей, свободных от кристаллов: синие, голубенькие, жёлтые, зеленоватые с фиолетовым оттенком, с искорками отражений, звёздной россыпью напылённые на матовые и острые грани; огромные ромбические пуговицы — красно-рыжие от охры и совсем крохотные лимонные шероховатые иголочки,— узорчатые концентрические слои на сколах натёков...
: Годовые кольца Вселенной. Плутония. Космос,—
— Бархатный изумрудный полумрак. Фантастическое диво,—
«Надо будет обязательно показать ей. И угораздило же меня забраться сюда — в цивиле, даже без комбеза… И в такой интимный момент, как гуляние по нужде...»
— Он нагнулся, разглядывая пол. “Ф-р-рр...” — чуть-ли не над самым ухом пролетела летучая мышь. «Как они ничего не задевают? В абсолютной тьме...»
: Традиционное объяснение — ультразвуковой локатор — просто не укладывалось в сознании. Не совмещалось со всей этой магической красотой... Он закрыл глаза. Пред глазами лил дождь — и проходил, проходил шарманщик... Удар грома. Пол под ногами был буквально устлан обломками кристалликов, натёков, жеодов...
: Здесь никто не ходил — почему? — и они накапливались веками...
... Обломки плит беспорядочно громоздились друг на друга и идти приходилось осторожно, чтобы не поскользнуться, не подвернуть ногу или не наступить на какой-нибудь чудесный кристаллический цветок или обломок сталактита,—
: Он присел на корточки и медленно двинулся вперёд, убирая с дороги красивые обломки, расставляя их на возвышавшихся камнях и подолгу любуясь каждой композицией, выложенной почти мистическими узорами.
Время потеряло течение своё —
* * *
– из Гены Коровина:
... прикоснусь губами
к каменной ладошке
стрелочкой-часами
на моей дорожке
сталактита пальчик
катится клубочком
электронный зайчик
золотою точкой
обернётся Время и
на моём пути
сеет в землю семечки-
слёзы сталактит.
* * *
— Сашка смотрел на дивный, будто укатанный катком глиняный пол, и вертел в руках рулетку; Сталкер иронично поглядывал на Пита.
: Пит вздохнул и протянул руку к правому ходу. Сталкер открыл было рот, чтобы съязвить — но Пит осторожно произнёс:
— Там, наверное, центр Системы. Пусть будет “на потом”. Лучше сейчас пойти влево, по краю — узнаем размеры...
Сашка кивнул и нагнулся за трансом.
— Тогда иди впереди, Сань. А Пит пусть рисует,— распорядился Сталкер.
Сашка пробормотал “ага”, потрогал рукой пол и посмотрел на Сталкера.
— Между прочим, здесь иногда течёт. Как там наверху?
— Снова льёт: как из лошадиной... Но Ленка поставилась, и даже чего-то варганит на костре — геройская, к моему полному изумлению, баба. Да. ‘Гвозди бы делать из наших подруг...’
— Может, не стоит? — предложил Пит,— может, лучше вынуться?..
: Сашка пожал плечами.
— Течёт — ещё не затопляет. Наверное, дело ограничится грязью и лужами на полу. В крайнем случае, бассейн на входе...
— Вперёд и вниз. А там,— подытожил Сталкер,— отсидимся в каком-нибудь гроте на полочке. Обычное дело, да.
— Уж ты в Мокрой отсиделся,— усмехнулся Сашка — но, предчувствуя расспросы Пита, оборвал себя. — Ладно! Хорош. А то у нас и так на два метра съёмки — полчаса разговоров...
[ ... ]
* * *
... как будто на голову в чёрном колодце нацепили ведро. Стянули по рукам и ногам, избили, сунули в мешок —— и в колодец. А на голову — ведро.
: Спальник весь перекрутился, пока она спала, ногу и левую руку свело, и темнота, такая страшная и холодная тьма вокруг...
— Б-ррр...
— НО ПРИ ЧЁМ ЭТИ ГАДОСТИ: ВЕДРО, КОЛОДЕЦ?..
: Что-то странно шипело, будто с подстоном,— она с трудом высвободила руку, нащупала в кармане спички, зажгла одну; вспышка ударила радужным шаром в глаза, затем пламя опало, съёжилось,— и его как раз хватило, чтоб разглядеть камень-стол, словно выхваченный из бесконечности Вселенной каменный шершавый кораблик, на нём сбоку оплывшее пятно парафина — там, где они ставили свечу; ещё что-то от завтрака, баночку с мусором и невыключенный магнитофон...
: И расплывшееся парафиновое пятно.
— И невыключенный магнитофон,—
: Кассета тихонько повизгивала,— плёнка...
— СКОЛЬКО ЖЕ ОНА СПАЛА???
Спичка догорела — и схлопнулась вокруг могильная чернота камня. Грудную клетку захватило, сжало,– словно там внутри дёрнулся человечек на ниточке,— и откуда-то обрушился, ворвался, ударил внутрь ком льда —
: Она открыла рот.
— Одна за другой вспыхнули три спички; она выскочила из спальника, нащупала — там, она знала, Лёшка вчера задул, чтоб не коптил зря, кусочек оргстекла,— зажгла его, бросила мешавшиеся в руке спички на стол, выключила магнитофон —— визг смолк; втиснулась в сырой и холодный комбез, схватила плекс и бросилась в тот проход:
