― Угадайте, ― ответил император.
― Лейтенант?
― Выше.
― Капитан?
― Еще выше.
― Майор?
― Называйте дальше.
― Подполковник?
― Дальше.
Куряка встал.
― Полковник?
― Не угадали.
Тот вынул трубку изо рта и принял почтительную позу.
― Ваше превосходительство, значит, генерал-лейтенант?
― Вы приближаетесь.
― Может быть, фельдмаршал?
― Еще усилие, подполковник, и вы попадете в точку.
― Ваше императорское величество! ― вскрикнул куряка, роняя трубку, которая, упав, разбилась.
― Оно самое, ― ответил Александр, улыбаясь.
― О, sire! ― вскричал офицер, падая на колени, ― простите меня!
― Что, по-вашему, я должен вам простить? ― успокоил его император. ― Я спросил у вас дорогу, вы мне ее указали; вот и все.
И с этими словами ― экипаж его уже догнал ― император отдал честь бедняге подполковнику и поднялся в свою коляску.
Это происшествие рассказано князем Волконским, который сопровождал императора во время памятной экскурсии. Он добавлял, что в той же поездке, в тот момент, когда он, князь Волконский, уснул, кони в упряжке устали тащить вверх по крутому склону императорский экипаж, и экипаж стал подаваться назад. С первым его попятным движением император, не разбудив компаньона, открыл дверцу, соскочил на дорогу и в компании с les hiemchiks ― ямщиками и своими людьми налег на колесо. Тем временем соня, потревоженный переменой аллюра, пробудился и обнаружил, что находится в экипаже один. Удивленный, он приоткрыл дверцу и увидел императора, который старался до седьмого пота. Экипаж только что достиг вершины холма.
― Что такое, sire! ― вскричал Волконский. ― Вы меня не разбудили?
― Ладно! ― сказал император, снова занимая место в экипаже рядом с ним. ― Вы спите; ведь так хорошо ― поспать!
Затем прибавил совсем тихо:
― Забыто.
В самом деле, забыть было великим желанием императора Александра. Он хотел забыть смерть своего отца; хотел забыть обещание, данное Наполеону в Тильзите, которое не выполнил; хотел забыть отступничество от дела свободы. Но не забывается, как хотелось бы, особенно тогда, когда камень на душе.
Это в 1811 году, в нарушение континентальной блокады, Александр не выполнил обещания, данного Наполеону. Это в 1821 году, после участия на Конгрессе в Вероне, Александр нарушил обязательство, принятое насчет либералов. Посмотрим, какими были последствия двух этих упущений. Такой ход вернет нас к истории крепости, которой мы заняты в данный момент.
* * *
Вы позволите, не так ли, предложить вам несколько почти несерьезных страниц? Они живо обернутся драматическими; я вам это обещаю.
Единственной целью Наполеона, попросившего императора Александра о встрече на Немане, было ― оказать влияние, что он делать умел, на этот тонкий и впечатлительный ум, чтобы вместе закончить дело уничтожения Пруссии и Англии и раздела мира. Пруссию ликвидировали отторжением от нее провинций к западу от Эльбы и ее польских земель; Англию уничтожала потеря Индии; Австрия нисходила на ступень второразрядной державы, без Италии и Венгрии, то есть в составе 28 миллионов подданных ― не более. Проект был гигантским, и Александр с энтузиазмом приобщился к нему.
Мы знаем, какой была цель; посмотрим, какие были средства.
Император России брал на себя Пруссию. Император Наполеон брал на себя Австрию: он ухватился за первый же предлог, чтобы объявить войну императору Францу. Случай для этого, конечно, не заставил себя ждать.
Наполеон взял Вену и захватил водный путь ― Дунай. Это случилось в 1809 году. После Ваграмской битвы он был в состоянии исполнить свое обещание, да Александр нарушил свое.
А вот почему Наполеону потребовалось стать хозяином голубой дороги Дуная.
Император Александр отправлял Волгой 40 тысяч войск с приказом ― пересечь Каспийское море и высадиться в Астрабаде.
Наполеон отправлял 40 тысяч войск по Дунаю с приказом ― пройти на судах по Черному морю, подняться по Дону до станицы Песковской. Этот пункт расположен в месте наибольшего сближения Дона и Волги ― до 80 верст (20 лье). В два перехода 40 тысяч французских войск достигали Царицына на Волге. Там их уже ожидали суда, что перевезли 40 тысяч русских войск в Астрабад; французы грузились, и флотилия перебрасывала их на соединение с первой половиной объединенной армии. Там во главе нее вставал Наполеон, и этот новый македонец завоевывал Индию. Это легко удавалось, благодаря помощи восставших.
Представляете, что стало бы с Англией, если бы у восстаний сегодня союзниками были 40 тысяч русских и 40 тысяч французов! Прикидываете, что стало бы с миром, если бы тот проект его раздела между Александром и Наполеоном осуществился бы! Но это не входило в планы Всевышнего. Царь не сдержал императорского слова. Гигантский замысел Наполеона рухнул. И Франция, и он были погребены под его обломками. Наполеон выбрался из-под них пленником и отправился умирать на остров св. Елены, оглядываясь на прошлое; Франция выбралась из-под них с Хартией в руке, глядя в будущее. Очевидно, Всевышний был прав.
В 1822 году открылся Конгресс в Вероне. Это собралась Лига суверенов против народов. Остановленный взятыми на себя обязательствами, Александр отказывался в нее войти. По его словам, он отвечал за Россию. И вот что тем временем происходило.
Потяникин командовал Семеновским полком, вторым в России, созданным Петром I, сразу после Преображенского полка; командир отменил телесные наказания, и его в полку обожали. Небезызвестный Аракчеев, о котором мы скажем несколько слов в этой главе, сместил полковника и вместо него поставил Шварца ― разновидность немецкого капрала, установившую для солдат палочный режим. Полк восстал. Об этом Меттерних узнал раньше самого императора; а так как в тот же день, когда австрийский дипломат получил известие о восстании, император Александр повторил свою обычную фразу: «Я отвечаю за Россию».
― Потому что ваше величество не знает, что там происходит, ― заметил австрийский министр.
― Как! Я не знаю того, что происходит в моей империи? ― воскликнул Александр.
― Нет, вы не знаете, sire, что под влиянием карбонаризма второй полк империи восстал и пожелал расстрелять полковника.
Месье де Меттерних не успел всего досказать, как прибыл курьер и вручил Александру депешу с сообщением ему того, что он только что услышал из уст де Меттерниха. Это было слабое сердце. Он сразу уступил, примкнул к участникам Конгресса, и решение о войне против кортесов, то есть против свободы, было принято.
