Кочевники готовились покинуть оазис с новыми рабами. Их разделили, и вскоре Райли и его спутники расстались с товарищами. Сначала их заставили набирать воду и грузить ее на верблюдов, затем караван двинулся в пустыню.
Райли и его товарищи были настолько слабы, что не могли идти, и упали на колени. Сначала кочевники смеялись над ними, потом избили палками по спинам так, что обожженная кожа сползла, обнажая плоть.
Новые хозяева обращались с рабами как с самыми ничтожными существами из всех живущих на Земле. Однако, когда стало ясно, что идти по пустыне они не могут, их посадили на верблюдов, за горб. Грубая верблюжья шерсть раздирала голые тела, и кровь, стекая по ногам, капала на белый пустынный песок.
Райли поймал себя на мысли, что высматривает на земле камень, которым мог бы убить себя. Не увидев ни одного, он понял, что у него нет другого выбора, кроме как терпеть.
На следующий день их заставили идти пешком. Подошвы их ног превратились в кровоточащее месиво.
Кочевников это не волновало. Белые были их собственностью, с ними можно обращаться как захочется.
Кочевники путешествовали по пустыне небольшими группами, временами присоединяясь к большим караванам. Таким образом, через несколько дней или недель пути Райли встретился со своими товарищами. Все они были в таком же плачевном состоянии. Кожа Джорджа Уильямса свисала кусками, под ними появлялась новая, но тут же покрывалась красными язвами. Но во время их следующей встречи он увидит, что положение стало катастрофическим. Верхний слой кожи Джорджа полностью сгорел. Один из кочевников смазал тело раба верблюжьим жиром в попытке спасти его, но это явно не помогало. Жир зажаривался на солнце, доставляя рабу-матросу еще больше страданий.
Райли ничего не мог сделать для несчастного. Хозяин оставил бесполезного раба в пустыне, чтобы его никто никогда больше не увидел.
Райли неоднократно перепродавали членам кочевых племен. Каждый новый хозяин был так же зверски жесток, как и предыдущий. Они тыкали палками в участки воспаленной кожи и гоготали, когда люди выли от боли. И конечно, рабов содержали на грани голода и жажды. Каждый раз, когда Райли видел, что верблюд собирается помочиться, он мчался к нему и подставлял ладони. Вкус был ужасным, но, по крайней мере, жидкость была свежей (и стерильной).
Людям удавалось поддерживать в себе жизнь, но симптомы обезвоживания становились все страшнее. Суставы болели, слизистые оболочки пересохли. Их тела были неспособны вырабатывать ни слюну, ни слезы.
До рабов дошли слухи, что в Сахаре живут людоеды. Но прошли недели, и моряки сами стали каннибалами. Сначала они жадно съели кожу, слезающую с рук и ног. Обезумев от голода, они буквально поедали себя заживо.
Однажды совершенно случайно Райли узнал, что один из рабов, принадлежавший его хозяину, похитил ребенка арабов. Теряя рассудок от голода, рабы готовились убить ребенка.
Райли успел вовремя их остановить и попытался убедить, что мертвые они не представляют для хозяина никакой ценности. Кочевники обязательно будут их кормить, чтобы потом продать.
Теоретически он был прав. Но существовала и другая проблема. Караваны, казалось, бродили по пустыне совершенно бесцельно. Они тоже скоро должны столкнуться с нехваткой воды и продовольствия.
В такой момент жизни животных ценятся не меньше жизней людей.
Животные дороже им, чем рабы.
Райли казалось, что в этой бескрайней пустыне их может спасти только чудо.
Однако порой чудо является в неожиданной форме.
Был полдень. Хозяин Райли укрылся в шатре от палящего солнца. Неожиданно вдалеке показались две фигуры. Кожа приближающихся мужчин была покрыта шрамами, а в руках они несли мушкеты. По правилам пустыни хозяин Райли пригласил их остановиться в лагере. Одного из мужчин звали Сиди Хамет, второй путник был его братом.
Сиди Хамет оказался добрее хозяина Райли, он даже дал ему свежей воды.
Райли решил не упускать возможность. Братья оказались торговцами, а все в этом мире имеет цену. Райли мог продать только одно — собственную жизнь и жизни своих товарищей-моряков.
Улучив момент, он подошел к Сиди Хамету и на смеси французского и испанского с примесью арабских слов рассказал, что с ним произошло, добавив, что дома его ждут жена и дети. К его удивлению, Сиди Хамет прослезился. У него тоже была семья, поэтому он понял этого раба.
Неужели Райли удалось отыскать тонкий ручеек доброты в этом высохшем мире жестокости?
Говоривший до сих пор правду, Райли решил солгать. Он поведал, что в ближайшем городе Свир у него есть друг. Если бы Сиди Хамет мог выкупить его и товарищей у жестокого хозяина, друг заплатил бы за них в пятьдесят раз больше.
— Назови имя твоего друга, — приказал Сиди Хамет.
— Консул, — ответил Райли.
Сиди Хамет согласился на сделку с одной оговоркой.
— Если ты лжешь мне, — сказал он, — я перережу тебе горло, а свои убытки возмещу, продав твоих людей.
Договор был заключен. Сиди Хамет купил Райли и трех его товарищей.
Но это еще было не спасение. Далеко не спасение.
Все происходило в нескольких километрах от города Свир. Им нужна была еда, поэтому Сиди Хамет купил старого верблюда, продаваемого на убой.
Он убил его ночью — откинул голову почти до самого горба и перерезал горло. Кровь он перелил в большой котел, который поставил на огонь. Кровь свернулась, и он позволил Райли и его людям черпать ее большими горстями и есть. Когда их стала мучить жажда и боли в желудке, пытавшемся переварить кровь, он дал им попить дурно пахнущей зеленой жидкости прямо из желудка убитого верблюда.
Это был реальный шанс выжить в пустыне.
Дальнейший путь в Свир оказался, против их ожиданий, не столь благоприятен.
В отличие от Сиди Хамета Райли и его товарищи не были привычны к условиям пустыни.
Тела их слабели. Райли писал в своем дневнике: «Сохранившиеся на наших бедрах и ногах мышцы дряхлели, казалось, скоро от них ничего не останется».
Временами им удавалось найти воду. Если воды не было, они пили верблюжью мочу. А когда верблюды перестали мочиться, так же мучимые жаждой, людям стало совсем худо.
Иногда им встречались кочевники и караваны, которые делились с ними провизией и продавали животных на убой. Рабы пировали, поглощая еще теплые сырые внутренности коз или верблюжью кровь. Но вскоре все менялось. Опять, насколько хватало взгляда, был плотный высохший песок, дюны и барханы, где никто и ничто не могло выжить, тогда голод и жажда возвращались.
В пустыне была и другая угроза — банды.
