Выступает пожилая женщина, учительница. У нее умер внук: от аллергического заболевания нет радикального средства. В ее идущих от сердца словах спокойная мудрость возобладала над неутешной горестью. В чем высшая ценность — в близкой экономической выгоде (на БХЗ ее пока не видать) или в здоровье наших детей — в нашем будущем?..
Площадь отзывается чутко, гудит, рукоплещет.
Выступает рабочий. Взывает к исторической памяти: вот здесь, на берегах седого Волхова, пустила корни для долгой жизни первоначальная Русь. По этой реке пролегал путь из варяг в греки. В войну с фашизмом эта земля полита кровью, засеяна костями ее защитников. Свежи в памяти дела, имена строителей молодого социалистического города Кириши, для счастья людей возведенного на древней земле. У человека одно понятие о счастье, у ведомства — другое.
Над толпой транспаранты: «БВК — лысенковщина 80‑х годов!», «Долой власть ведомств!..»
Министерство медбиопрома не посчиталось с экологическими последствиями производства белково–витаминного концентрата; построили завод по сути в черте города с шестидесятитысячным населением. Да особо и не считали: делали все впервые, такого раньше нигде не было — это вдохновляло; рубили с плеча, торопились с отчетом. Первый директор БХЗ В. Быков сел в кресло министра медбиопрома… Последствия оказались угрожающими… И не видать покуда прибавки в мясе — от БВК…
Митинг на площади в Киришах длится час, другой, третий. Хлынул ливень, но не сбил взятого тона, никто не ушел. И ни одного дымка над головами: закуривать некогда, надо слушать, думать, решать — вот здесь, всем вместе. Трибуна открыта каждому; реакция на мысль, слово, позицию — мгновенна я однозначна. Людям нужна только правда. В ответ на полуправду, равно как и на полуобман, над площадью разносится мощное тысячеголосое: «Долой!» Это — слово из нашей революционной митинговой молодости. Кто–то из выступающих вспомнил, что Ленин почитал митинговую демократию за высшую ее форму.
Митинг в Киришах над Волховом в День защиты детей чем–то напоминает Новгородское вече. До Новгорода отсюда рукой подать…
Заверения санэпидслужбы, ведомственной науки в том, что при новой технологии производство на биохимическом заводе экологически безвредно, неосновательны: нет таких датчиков, дабы фиксировать все, что имеет место «на срезе трубы» в течение суток, нет гарантированной защиты от аллергенов, попавших в почву и воду. И главное, нет у киришских борцов за чистый воздух — их тысячи — доверия к обещаниям ведомства.
Затянувшийся, весьма драматический экологический узел в Киришах возник и продолжает свое губительное воздействие на самочувствие людей потому, что на нуле оказалась способность минмедбиопрома, идущих у него на поводу местных властей — прислушаться к голосу масс, заговорить с людьми на языке полной откровенности — во имя общего блага. Ведомственная амбиция в Киришах возобладала над демократией.
Киришской проблемы коснулся в своей речи на XIX Всесоюзной конференции КПСС председатель Государственного комитета СССР по охране природы Ф. Т. Моргун. То есть он упомянул Кириши в ряду других городов, где от химических производств «отмахиваются, как от назойливых мух». Обращаясь к тем, кто проектирует, вершит производство, Ф. Т. Моргун заострил внимание именно на той острейшей проблеме, которая привела в Киришах к драматическому конфликту народа с ведомством, властью. «Ведь отказываются не отдельные, как вы часто утверждаете, непросвещенные дилетанты, а повсеместно отбивается народ, а народу в мудрости не откажешь. И не прикрывайтесь ссылками на ранее принятые решения. Еще древние знали: плох тот закон или решение, которое нельзя отменить или изменить».
В принятой на митинге в Киришах резолюции первым пунктом значится — перепрофилирование биохимического завода на безотходное производство, передача его мощностей — что важно! — другому министерству. Минмедбиопрому в Киришах не верят, хотя в министрах — земляк. Воз с места не стронешь без доверия. Как его вдохнуть в отравленную киришскую атмосферу, — тут есть над чем подумать партийным комитетам, Советской власти, ученым, коллективу БХЗ — от директора до рабочего. Собственно, на раздумья нет времени, надо сделать шаг навстречу друг другу.
Тридцать девять лет проработал лесничим в Волховском лесничестве Петр Григорьевич Антипов. За особые заслуги па лесной ниве ему присвоили в 1966 году звание Героя Социалистического Труда. В лесоводство Антипов пришел с фронтов войны: в 1941 году в Ленинграде выучился на танкиста, воевал под Калинином, подо Ржевом, под Ельцом, под Сталинградом, в Белоруссии, участвовал в победных боях под Ленинградом в 1944, освобождал Псковщину, брал Выборг. В январе 1945 года, в бою на реке Царев в Польше танк Петра Антипова «КВ» — сгорел; тяжелораненый танкист пятеро суток пролежал на поле боя, на морозе. В госпитале ему ампутировали руки и ноги…
Воля к жизни, судьба, личность Петра Антипова вселяют веру в поистине титанические возможности человека — сына Отечества!
Мой рассказ — о двух встречах с танкистом–лесничим.
***
В первый раз мы приехали к волховскому лесничему с режиссером документального кино Читинским, с мыслью… ну да, сделать фильм о герое войны и труда. Давно было дело…
Лесничество помещалось в простой пятистенной избе. Одну половику избы занимала контора, в другой половине сидел лесничий; в прихожей–кухне топилась плита. Лесничий выслушал нас, усмехнулся:
— Чего вы хотите–то от меня, ребята? Чего мне вам говорить–то? Времени у вас, что ли, некуда девать?
Мы смиренно отвечали, что просто так посидим, поглядим. «А вы занимайтесь своими делами».
— Ну ладно, — сказал лесничий, — сидите. Только чур не курить. Я сам не курю, и от чужого дыма у меня голова болит. Невтерпеж вам станет без курева, вон валите на волю. Места много у нас. И пить я не пью. Неудобный мужик для компании. Вам бы кого поудобней найти.
Лесничий сидел за столом. Его крупная, круглая голова прочно покоилась на плечах; левое плечо было подано назад, недвижно; правое, как у всех, в движении, в работе. Левый рукав у него пустовал, из правого рукава торчала голая, раздвоенная культя — двупалая клешня. Лицо выражало светлость, здоровье души, простоту. Губы чуток выпятились, припухли, будто лесничий прикусил горячую, прямо с жару, из чугуна, картошку, губы обжег. Говоря, он малость, по–детски картавил.
Я спросил у лесничего, откуда он родом. Лесничий сказал:
— Псковские мы. Со Скобщины. Природные скобари. Это еще при Петре Первом псковичам скобы заказывали делать. Вот и скобари.
