Около полудня мы достигли почти середины глетчера. Тут мы заметили, что на находящемся к SW от нас безымянном глетчере много высоких ледяных гряд. Тогда я переменил курс, и мы направились к Облаконосной горе, а потом еще дальше на запад. Таким образом, перед нами открылся гораздо лучший вид на южную сторону глетчера, нежели какой видел Шеклтон. Например, мы наблюдаем множество пиков, которых он не видел вовсе. Из‑за недавней бури мы запоздали против Шеклтона на 5 и 5,5 дня, но на такой дороге нельзя было больше нагрузить сани; они и так нагружены слишком высоко и поэтому легко опрокидываются. Не думаю, чтобы глетчер мог быть так широк, как сообщает Шеклтон. Пейзаж, понятно, не такой величественный, как вид на ледник Феррара, но обладает многими интересными особенностями. Например, отчетливо полосатая структура горы Элизабет, которая, по нашему мнению, вполне может быть повторением песчаника Бикона. На гряде Коммонуэлс больше полос. Все трое суток, что мы тут стоим, ветер по ночам дул с глетчера, или, вернее, с SW, а к утру затихал. Между ночной и дневной температурой тоже большая разница. Когда мы выступили, было +33° [+1 °C]; при нашей тяжелой работе мы буквально обливались потом. Теперь +23° [‑4 °C]. Партия лейтенанта Эванса сегодня продвигалась значительно лучше. Сегодня утром в нашу палатку принесли их обувь, и матрос Эванс отремонтировал ее.
Среда, 13 декабря. Лагерь 35. День выдался отвратительный. Выступили в 8 ч. Тащить сани было ужасно тяжело, хотя полозья скользили легко. Местами образовалась новая ледяная корка, недостаточно крепкая, чтобы выдержать лыжи, и каждый раз, как возчики ступали на такое место, они скользили назад. Сани погружались в рыхлый снег — и ни с места. Лейтенант Эванс со своей командой ушел первым. Мы следовали за ними и одно время помогали им при вынужденных остановках, но это оказалось нам не под силу. Я ушел вперед и разбил лагерь в 1 ч пополудни, предоставив им отставать. За завтраком я решил попытаться прикрепить десятифутовые полозья под перекладинами. С этой работой мы провозились три часа. Задержки не было, так как другие партии двигались медленно. Эванс перегнал нас и стал успешно подниматься по довольно крутому склону. К этому времени солнце нагрело поверхность и температура сильно поднялась. Команда Боуэрса выступила после Эванса и очутилась поистине в ужасном положении. Они делали отчаянные усилия, чтобы двигаться вперед, но все глубже и глубже вязли. Очевидно, полозья их саней больше не скользили. Вскоре мы смогли убедиться, какой ужасной стала дорога. Вдобавок к утренним затруднениям снег сделался мокрым и липким. Мы протащили свой груз и скоро перегнали Боуэрса, но работа была адской. Пот градом лил с нас, и мы задыхались. Сани то и дело попадали одним полозом на более твердый снег, накренивались набок, и никакими усилиями нельзя было их сдвинуть.
Выбравшись наверх, я нашел там партию Эванса. Для того чтобы втащить свои сани, они вынуждены были работать посменно. Их примеру вскоре последовал и Боуэрс. Весь наш груз мы дотащили к 7 ч, когда уже пора было устраиваться на ночевку. Это стоило нам частых остановок и слишком уж изнурительного труда. Другим по такой дороге, наверно, не протащить полного груза, да я весьма сомневаюсь, удастся ли сделать это дальше и нам. Однако завтра все равно надо попытаться.
Не думаю, чтобы мы сегодня сделали больше 4 миль, и вообще в нашем положении не видать большой перемены. Мы теперь находимся на высоте 1500 футов над уровнем моря. Я надеялся, что обстановка улучшится по мере того, как мы будем подниматься, но скорее похоже на то, что будет не лучше, а хуже. До самой Облаконосной горы долина представляет собой как бы громадный бассейн для накопления именно такого снега. Остается тащиться скрепя сердце, хотя это ужасно обескураживает. Я совсем не хочу есть, но жажда большая. Температура воздуха +42° [+5 °C]. Я нахожу, что для настоящего времени наш горный паек даже слишком сытный. Во время завтрака около лагеря кружились два больших поморника, должно быть, привлеченные близостью лагеря «Бойня».
Четверг, 14 декабря. Лагерь 36. Я ночью долго не спал, отчасти от несварения желудка, отчасти от сырой на мне одежды. К этому прибавились сильные судороги от чрезмерной мышечной работы. Губы у нас потрескались. Глазам, слава богу, лучше. Мы собираемся в путь с не очень‑то блестящими надеждами. Температура воздуха +59° [+13 °C].
Вечером. (Высота около 2000 футов.) Сегодня утром лейтенант Эванс со своей партией отправился первым. С час тащить им было очень тяжело, но после, к великому моему удивлению, дело у них пошло легче. За ними шел Боуэрс, тому давалось уже не так легко. За ним на расстоянии 200 ярдов двинулась и моя партия, с таким размахом, что я подумал, что все будет хорошо. Мы скоро поравнялись с другими и предложили взять у них часть груза, но Эвансу гордость не дозволила согласиться. Немного спустя мы поменялись санями с Боуэрсом. Его сани мы везли легко, тогда как наши им показались очень тяжелыми. Боюсь, что Черри‑Гаррард и Кэохэйн слабоваты по сравнению с другими, хотя и напрягают все свои силы. Позавтракали мы вместе, довольные своим трудовым утром.
Днем у нас пошло еще лучше, и мы остановились на ночевку в 6 ч 30 м в значительно лучшей обстановке, сделав не менее 11 или 12 миль (простых). Было ужасно жарко, вся одежда на нас насквозь пропотела, и мы сбросили верхние шерстяные фуфайки. Зато теперь кожа у нас холодная и неприятно липкая; но за эту и всякую другую неприятность вознаграждает сознание, что мы избавились от рыхлого снега и совершили хороший переход. На том месте, где мы завтракали, голубой лед под нашими ногами был покрыт на два фута снегом. Здесь же снега не более одного фута, так что скоро, я думаю, будет голый лед. К вечеру небо заволокло и ветер подул не с глетчера, а снизу на глетчер. На Барьере, должно быть, опять готовится непогода. Интересно, коснется ли она этой части глетчера. Есть трещины — одна шириной дюймов 18 перед самой палаткой Боуэрса, и другая, поуже, перед моей. С рыхлым снегом мы, кажется, покончили. Нельзя желать лучшего, как продолжения такой же поверхности, как здесь. Сегодня под конец мы везли свои грузы с величайшей легкостью. Отрадно, когда успешно подвигаешься вперед и находишь вознаграждение за вложенный в дело труд.
Пятница, 15 декабря. Лагерь 37. (На высоте около 2500 футов.) Выступили в 8 ч, шли до 1 ч. Поверхность пути все улучшается. Снежный покров на голубом льду делается тоньше, но небо закрыто и мрачно, тучи все понижаются. Команда Эванса, безусловно, идет медленнее всех, не намного быстрее движется и команда Боуэрса. Вчера огромным облегчением была возможность идти ровно, без невольных остановок, но зато вчера и сегодня утром, как только сани останавливаются, сдвинуть их с места очень трудно — полозья примерзают. Приходится дергать сани соединенными усилиями. Сегодня нам в первый раз удалось остановиться, для того чтобы поправить на себе обувь или сделать кой‑какую нужную мелкую работу. За такое облегчение мы крайне благодарны.
