Юэна тоже провожали друзья и родные, в том числе и дядя Дэнис. Олли сделала мне чашку кофе, но большей частью держалась в стороне. Девочки плясали вокруг меня, висли на мне и забрасывали кучей вопросов, но я слишком нервничал, чтобы отвечать. Впервые в жизни я действительно нервничал. Сказалось постоянное напряжение. Сколько раз я просыпался посреди ночи, особенно в период между Рождеством и Новым годом, и сердце мое сжималось, поскольку перспектива заключить контракт с телевидением казалась несбыточной. Я все мучился, правильно ли поступаю, уезжая на три месяца и оставляя семью, и меня терзали мысли о том, что может случиться, если вдруг что-то пойдет не так. Каждый мотоциклист знает закон дороги: одно серьезное падение — и тебе крышка. И зная, что говорить о таких вещах с женой нельзя, я в одиночку сражался со своими демонами. Юэн признался, что и его одолевали те же мысли. И у него бывали бессонные ночи. Иногда утром, придя в мастерскую, по уставшим, налитым кровью глазам друг друга мы понимали, что оба провели сегодня полночи, размышляя об одном и том же.
Юэн говорил, что это было самое долгое в его жизни прощание. Каждый день в течение последних двух недель сборов он приезжал в мастерскую и сетовал на то, что в доме его воцарилась атмосфера неимоверной грусти. Как-то утром он был подавлен более обычного и рассказал, как накануне вечером танцевал под новый альбом «Proclaimers», кружился по кухне с Кларой, своей старшей дочкой.
— Ей это так нравилось. Я держал Клару на руках. Мы кружились, и тут я посмотрел на Ив и увидел, что она плачет. Это было ужасно… В такой обстановке только и остается, что грустить.
Иной раз, чувствуя, что его близкие крайне расстроены из-за его неминуемого отъезда, Юэн просто не мог приехать в мастерскую вовремя. Моя Олли вела себя иначе: ей надоели наши четырехмесячные сборы, и она только и ждала, когда же мы наконец отправимся в путешествие. Родные Юэна принимали все гораздо ближе к сердцу, никак не могли примириться с его отъездом. Буквально за несколько дней до старта он сказал мне:
— До чего же хреново мне вчера было — и дома у нас такая тягостная атмосфера, что хочется поскорее оттуда сбежать. И я ощущаю это постоянно. Переживаю вместе с Ив. Она из-за моего отъезда просто сама не своя. Не то чтобы я чувствовал себя виноватым или что-то в этом роде. Но видеть ее скорбь просто невыносимо.
В понедельник, всего за два дня до отъезда, мне тоже вдруг стало хреново. Отмахнувшись от своих страхов и тягостных мыслей, я сказал себе, что все будет в порядке. Я просто уезжаю по работе. И обратный ход уже дать нельзя.
Прежде чем мы вывели мотоциклы на улицу, приехали Расс и Дэвид вместе с менеджером проекта Джо Меллинг, притащившей кучу всяких документов. Джо объяснила, что это копии всех виз, водительских прав, паспортов и прочих необходимых бумаг. Меня это просто вывело из себя.
— И ты приперлась, блин, чтобы отдать нам все это накануне отъезда! А раньше что, нельзя было? Теперь придется все распаковывать и запихивать эти бумажки! — орал я. — О чем ты, блин, думала вчера или позавчера? Ну разве можно быть такой дурой?
Я был в ярости, но вскоре мой гнев утих и я почувствовал себя виноватым. Джо без устали трудилась, чтобы получить все эти визы, и, пока я спал себе дома, всю ночь возилась с документами. В тот раз я впервые за весьма продолжительное время вышел из себя. Я обнял Джо, извинился и сказал, что чувствую себя кретином. Однако в глубине души я все еще был зол — ведь придется перекладывать вещи, да и мотоцикл станет еще тяжелее.
Поэтому, когда настало время последнего прощания, меня буквально трясло. Юэн уже попрощался с Ив, дочерьми и матерью дома, уехав от них с мокрым от слез лицом. К счастью, мои дочери, Дун и Кинвара, вели себя довольно спокойно, потому что мы обсудили все это накануне. Я крепко обнял их и велел заботиться о маме. Затем я поцеловал Олли и тоже обнял ее, сдерживая эмоции до тех пор, пока не перекинул ногу через мотоцикл — и вот тогда-то я и грохнулся. Не в силах удержать огромный вес, я уронил мотоцикл на глазах у тридцати человек. Я взглянул на Олли и сразу понял, что она испытывает. Слезы градом катились по ее щекам, и у меня совсем уж поехала крыша. С помощью нескольких провожающих я поднял мотоцикл и, стиснув зубы, помчался прочь от родных и друзей. Хорошо еще, что Юэн ехал впереди. Меня так трясло, что я с трудом удерживал мотоцикл. Руль не слушался. Я не мог вести машину. Не мог вообще ничего. Шефердс-Буш-Грин растворялся в потоке слез, застилавших стекло шлема. К тому времени, когда мы доехали до заправки, я совершенно пал духом. Все чувства — боль разлуки с близкими и переживания из-за всех тех семейных трудностей, что навалились на нас в последние несколько дней, пока мы отчаянно пытались уладить дела накануне моего отъезда, — разом вскипели во мне. И я снова уронил мотоцикл, разбив при этом поворотник. Машина уцелела, но моему самолюбию был нанесен чувствительный удар.
Вместе с Роем, который доехал с нами до заправочной станции на маленьком и юрком итальянском мотоцикле, Юэн помог мне поднять мою машину. Пытаясь взять себя в руки, я вспомнил слова Джейми Лоутера-Пинкертона, бывшего офицера SAS, Специальной воздушно-десантной службы, который обучал нас выживанию во враждебной обстановке: «Если сможете пережить подготовительный период — то справитесь с любым заданием». А мы выдержали подготовку, целых три месяца, но меня все еще изводили сомнения, что мы неправильно подобрали мотоциклы. Я всегда отдавал предпочтение КТМ, более легкому по сравнению с BMW. И, похоже, был прав.
Юэн: С того самого момента, как мы решили объехать вокруг света, Чарли пребывал в убеждении, что ехать нужно только на внедорожниках, изготовленных на заказ КТМ — небольшой австрийской компанией, специализирующейся на внедорожниках для гонок класса «эндуро» и «мотокросс». Единственный мотоцикл этой фирмы, на котором он ездил, был мой «КТМ Duke», но Чарли знал, что гонщики на их машинах неизменно получали первые призы на ралли Париж-Дакар, самой тяжелой гонке по бездорожью, а последние четыре года выигрывали чемпионат мира в классе «эндуро». В 2004 году все пять лучших гонщиков ездили на мотоциклах КТМ — вполне убедительный аргумент для каждого байкера. Опытные мотоциклисты ценят компанию КТМ даже больше, чем другие известные фирмы. Как образно выразился на этот счет Чарли: «КТМ — это „Rolling Stones". Все остальное — так, попса».
Чарли давно уже принял решение о том, какие мотоциклы нам нужны.
— Я всегда хотел КТМ, — объявил он. — Их мотоцикл сконструирован совсем по-другому. Он много легче и тоньше других машин. КТМ отвечает всем требованиям, которые предъявляет это путешествие. Плюс у него есть пресловутый ФУ, «фактор улыбки». На этом мотоцикле приятнее ездить. И я думаю, что парни, которые работают в КТМ, народ очень веселый.
