Заглянув под свод, инженер заметил какой-то тёмный предмет, плавающий на поверхности воды.
Он притянул его к себе.
Предмет этот оказался лодкой, привязанной верёвкой к какому-то причалу внутри пещеры.
Лодка была сделана из тонкого листового железа. Под скамьями в ней лежали два весла.
— Садитесь! — сказал инженер.
Через секунду колонисты расселись в лодке. Наб и Айртон сели за вёсла, Пенкроф — за руль. Сайрус Смит стал на носу с фонарём в руке и освещал дорогу.
Низко нависший у входа в пещеру свод вдруг ушёл ввысь. В пещере господствовал абсолютный мрак. Слабый свет фонаря был недостаточен даже для того, чтобы определить её размеры. Здесь царила мёртвая, внушающая благоговение тишина. Ни рёв волн, ни раскаты грома не могли проникнуть сквозь толщу стен пещеры.
В ряде пунктов земного шара существуют такие громадные пещеры, естественные склепы, созданные природой на удивление людям. Некоторые из них погружены под воду. Другие выступают над водой, но заключают в себе целые озёра. Таков грот Фингала на одном из Гебридских островов, таков грот Морга в Бретани, грот Бонифация на Корсике, исполинская Мамонтова пещера в Кентукки высотой в пятьсот футов и длиной почти в двадцать миль.
Что касается пещеры, в которой сейчас находились колонисты, то размеры её пока что невозможно было определить.
В продолжение четверти часа лодка плыла по ней, следуя за проводом, тянувшимся вдоль стены пещеры.
Время от времени инженер командовал:
— Стоп!
Лодка мгновенно останавливалась. Убедившись, что провод никуда не исчез, инженер снова командовал:
— Вперёд!
И вёсла вновь погружались в воду, толкая лодку вперёд.
Так прошло ещё четверть часа. Лодка отъехала от входа в пещеру примерно уже на полмили, когда снова раздалась команда инженера:
— Стоп!
Лодка замерла. Колонисты увидели в отдалении какой-то яркий свет, освещавший эту огромную пещеру, спрятанную природой глубоко в недрах острова.
При этом свете можно было наконец составить себе представление о размерах пещеры.
В сотне футов над водой высился свод, поддерживаемый множеством базальтовых колонн, отлитых словно но одной мерке; эти столбы природа создала в период, когда земной шар только начал остывать. Несмотря на то, что снаружи бушевала буря, поверхность воды в пещере была гладкой как зеркало. Яркий свет из неведомого источника, причудливо отражаясь в каждом зубце, каждом выступе базальта, проходя сквозь призматические вершины сталактитов и сталагмитов, фантастически расцвечивал внутренность этой части пещеры. Зеркальная поверхность воды отражала прихотливую игру света, и лодка, казалось, плыла между двумя светоносными стенами.
Нельзя было сомневаться в характере источника этого света. Его прямые лучи отбрасывали резкие тени, подчёркивая капризные изломы стен и свода пещеры.
Белизна и яркость лучей говорили о том, что это было электричество.
По знаку Сайруса Смита вёсла снова погрузились в воду, поднимая тысячи брызг, переливающихся всеми цветами радуги, и лодка поплыла прямо к источнику света, лежавшему в полукабельтове расстояния на поверхности воды.
В этом месте ширина пещеры достигала примерно трёхсот пятидесяти футов. Противоположная базальтовая стена уходила вверх, в непроглядную темноту, которую не мог пронизать даже электрический свет.
В центре пещеры на поверхности воды виднелся какой-то длинный веретенообразный предмет, неподвижный и немой. Свет выходил из него двумя прямыми пучками, направленными в противоположные стороны. По внешности этот предмет был похож на гигантского кита, длина его достигала не менее двухсот пятидесяти футов. Он выступал в своей средней части на десять-двенадцать футов над поверхностью воды.
Лодка медленно приближалась к странному предмету. Сайрус Смит встал на носу её. Он всматривался вперёд с огромным волнением. Вдруг он обернулся и, с силой сжав руку журналиста, воскликнул:
— Это он! Это может быть только он! Он!..
С этими словами он опустился на скамью, шёпотом произнеся какое-то имя, которое расслышал только один журналист.
Видимо, это имя было знакомо Гедеону Спилету, потому что и он сразу взволновался.
— Не может быть!.. — сказал он глухим голосом. — Человек, объявленный вне закона?!
— Да, это он! — настаивал Сайрус Смит.
Лодка подошла вплотную к странному плавучему сооружению и причалила к его левому борту возле толстого стекла, сквозь которое вырывался ослепительный световой луч.
Сайрус Смит первым взошёл на выступающий из воды мостик. Его спутники последовали за ним. Перед ними зияло отверстие люка. Все устремились в него.
У подножия трапа виднелся узкий внутренний проход, ярко освещённый электричеством. В конце его находилась дверь. Сайрус Смит открыл её.
Роскошно обставленный зал, через который поспешно прошли колонисты, примыкал к библиотеке, залитой потоками света.
Двустворчатая дверь в глубине библиотеки вела в следующую комнату. Инженер отворил её, и колонисты очутились в просторном салоне, напоминавшем музей благодаря большому количеству находившихся в нём предметов роскоши и произведений искусства.
Потрясённым колонистам на минуту показалось, что они попали в страну грёз.
На роскошном диване неподвижно лежал человек, казалось, не заметивший их появления.
Сайрус Смит подошёл к дивану и, к великому удивлению колонистов, сказал:
— Капитан Немо, вы звали нас? Мы пришли.
Капитан Немо. — Его первые слова. — История борца за независимость. — Ненависть к угнетателям. — Его товарищи. — Жизнь под водой. — Одиночество. — Последнее пристанище «Наутилуса». — Покровитель острова.При этих словах лежавший приподнялся, и колонисты увидели его великолепной посадки голову, высокий лоб, гордый взгляд, белую бороду и густые отброшенные назад волосы.
Облокотившись на валик дивана, он спокойно смотрел на колонистов. Видно было, что тяжёлая болезнь подточила его здоровье. Но голос его был твёрдым, когда он тоном величайшего удивления сказал по-английски:
— У меня нет имени, сударь!
— Я знаю, кто вы, — ответил инженер.
Капитан Немо устремил на инженера пламенный взгляд, словно желая испепелить дерзкого.
Но тут же упал обратно на подушки дивана и пробормотал:
— Теперь это всё равно… Я скоро умру.
Сайрус Смит и Гедеон Спилет приблизились к дивану. Журналист взял руку капитана Немо. Она горела. Айртон, Наб, Пенкроф и Герберт скромно остались стоять в уголке роскошного салона.
