Край террасы представляет собой стену из разномастных камней, скрепленных раствором. Он примерно на полметра выше самого поля — чтобы вода и плодородная почва не уходили вниз. Самир показывал нам поле, подготовленное для посадки рисовых саженцев — маленьких пучков зелени, ящики с которыми уже были завезены и стояли на краю террасы.
— Террасы узкие, — объяснял он. — Трактор сюда не загонишь. Поэтому мы вспахиваем землю на буйволах или вручную. Много-много людей с мотыгами — понимаете?
— Приходится переплачивать? — спросил я.
— Ну что вы. Мы умеем считать деньги. Это все равно дешевле, чем трактор-скалолаз. — Самир рассмеялся собственной шутке.
Запах, исходивший от земли, будил во мне детские воспоминания о деревне, коровниках, лепешках конского навоза…
— Правильно, — охотно согласился китайский агротехник. — Нужно много навоза. Если хороший навоз, то рис крепкий, сильный! — Он напряг бицепс и показал на него. — Как у Шварценеггера!
— Мы стараемся не травить землю удобрениями, — пояснил Самир, — подкармливаем ее естественным образом. И не мучаем, заставляя давать нам урожай за урожаем. Отдохнувшая земля похожа на сильную женщину. Если она рожает каждый год, много ли ее детей выживет?
Агротехник надел на руку резиновую перчатку, взял комок жирной коричневатой земли и тщательно размял его.
— Посмотрите, она не рассыпается в песок и не вязкая, как глина. Рису в ней будет хорошо, его корни найдут себе путь, а земля не даст воде уходить вниз.
— А как вы боретесь с сорняками? — поинтересовался я.
— Вода защищает рис — и от сорняков, и от насекомых. В Китае это открыли еще четыре тысячи лет назад, — гордо произнес господин Янг. — Поэтому везде, где есть вода, поле заливают так, чтобы ее глубина была не меньше одной ладони. Рис сажают прямо в воду. А когда наступает время жатвы — открывают запруды.
— Американцы и японцы придумали машинки, которые высаживают ростки механически, — вновь вступил в разговор Самир. — Но мы думаем, что только человеческая рука способна почувствовать почву, понять, насколько глубоко стоит вкладывать в нее саженец. Только человек, который с юности приходит на рисовые поля, знает, какое расстояние должно быть между саженцами и что такое чистый, прямой ряд. Мы действуем по старинке — завтра здесь снова будет много-много людей!
— А еще здесь есть горький кустарник, — Янг указал на охапки зеленых веток, лежавших рядом с ящиками с рассадой. — Его не любят насекомые. Завтра мы будем прикапывать их между рядами. Одна ветка на два ряда.
Я подошел к краю террасы и посмотрел вниз. Метрах в трех под нами лежало еще одно поле, чуть более узкое, далеко уходящее вправо и влево. За ним шло еще одно, и еще — пока поля не сменяли заросли высоких деревьев с пирамидальной кроной.
— Это тоже ваши поля? — спросил я у Самира.
— Да. И сапотовая плантация тоже.
Заметив, что я его не понял, балиец пояснил:
— Вот те деревья — сапотовые. Еще называют масляными. Плоды очень вкусные, полезные, можно использовать даже кору — вместо аспирина. Но у меня плохие урожаи. Что-то им здесь не нравится, даже мистер Янг не может объяснить что. Если хотите выращивать масляное дерево, нужно покупать землю на западе Бали.
— Здесь по ночам холодно, — прокомментировал слова Самира его агротехник. — И, наверное, слишком влажно. Масляному дереву нужно больше ветра.
— Буду продавать плантацию, — вздохнул Самир. — Крестьянского дела без убытков не бывает…
Неожиданно он оживился:
— Если хотите по-настоящему узнать, что такое рис, приезжайте сюда завтра, с рассветом! Мы запустим на поля воду, возьмем в руки саженцы. Приедет много людей — ко мне приезжают даже из Куты. Будем работать до полудня, а потом пригубим пива, отведаем жареного поросенка!
— Спасибо, уважаемый И Путу Сама, — вмешалась Марта. — Но у нашего гостя на завтра запланировано много дел.
— Спасибо, — поблагодарил я за приглашение. — Мне это было бы очень интересно. Когда куплю землю, обязательно стану выходить вместе с людьми, чтобы посадить саженцы.
Марта и Самир переглянулись, но на их лицах я не увидел и тени иронии.
— Уважаемые гости! Уже далеко за полдень, а я еще — не предложил вам обед! — вдруг всполошился Самир. — Прошу простить меня, нам нужно проехать совсем недалеко, там уже все готово.
Марта кивнула мне: отказываться нельзя, и мы, сняв сапоги, вернулись в машины.
Внешний вид Самира заставлял ожидать, что мы увидим традиционный балийский дом за стеной, с семейным кладбищем у парадного входа. Вместо этого нас подвезли к двухэтажному коттеджу, по архитектуре напоминающему дома, которые строят близ Ванкувера. Лишь терракотовая окраска стен и резные украшения на крыше подсказывали, что его хозяин — житель Юго-Восточной Азии.
В прихожей мы сняли обувь и прошли в гостиную, оформленную в балийском духе. Невысокие резные табуреты стояли вокруг овального стола, покрытого плетеными — под китайские циновки — салфетками. На полу лежал пушистый ковер, шелковистостью своей напомнивший мне песок Джимбарана. Хозяйка, жена Самира, как и он одетая в национальную одежду из батика, принесла нам минеральную воду, вазочку с вялеными томатами, густо посыпанными крупной солью, и прикрытые салфеткой стаканчики. В них уже что-то было — прозрачное, маслянистое и пахучее.
— Уважаемые гости, это аперитив, — пояснил хозяин. — Мы не умеем делать такой виски, как в Шотландии, и такую водку, как в России. Зато я на своих полях выращиваю замечательный рис и делаю рисовое вино. Как у самураев, — Самир засмеялся. — Только мое вино крепче, чем саке. Нашему русскому гостю оно должно понравиться.
Марта уверенно взяла стаканчик, и я последовал ее примеру. Из присутствующих лишь Спартак ограничился минеральной водой.
— За нашего гостя и рисовые поля! — произнес Самир.
Вкус у рисового вина оказался сладковатым, но эта сладость была приятной и вполне гармонировала с крепостью напитка. В нем было градусов тридцать пять, решил я про себя, — хорошая разминка для желудка перед обедом; куда лучше арака — местного кокосового самогона. Зацепив специальной палочкой томат, я насладился необычным сочетанием его соленой вяленой мякоти и послевкусия рисового вина.
Почти тут же появились два молодых человека в белых фартуках и поставили перед нами чистые приборы. Вслед за этим на середину стола был водружен на особой подставке блестящий котел, похожий по форме на среднеазиатский казан. Когда хозяин открыл крышку, в комнате повеяло чем-то удивительно вкусным и сытным.
