«Вот удивительно, — подумал я, — нашёлся в кои-то веки человек-географ, готовый работать за $15 в месяц, а они от него требуют диплом!»
Правда, географические знания у него оказались не на высшем уровне. Я решил проверить его, и едва мог поставить «тройку с минусом». Учитель географии предполагал, что столица Непала называется Бутан, ну и так далее в том же духе.
— Есть у меня мечта, поехать куда-нибудь. Вот сижу я в этом кишлаке с женой, детей у нас нет (большая редкость в Таджикистане!), ничего не держит, вот всё мечтаю попасть на поклонение в Кербелу, — пожаловался он. — Нам всем, исмаилитам, очень желательно хотя бы раз съездить в Кербелу (Ирак), на могилу Имама Али, я об этом всю жизнь мечтаю…
— Так что же ты бездействуешь? Надо идти, сделать загранпаспорт, — сказал я ему.
— Паспорт… эх, у меня же ещё до сих пор советский паспорт. Сам понимаешь, война, потом всё недосуг было поменять, ну они же ещё и долго делают, целый год будут делать! А чтобы быстрее делали — взятки, платить нужно всем, иначе будут делать целый год!
— У тебя за десять лет была возможность десять паспортов сделать! Каждый год думаешь, что паспорт делают долго, так и никогда не сделать из-за этого? Сходи, закажи, поедешь в свою Кербелу. Сначала поедешь в Хорог, сделаешь там афганскую визу, поедешь в Афганистан, там тебе просто будет, язык знаешь, народ там похожий, освоишься. Потом поедешь в Иран…, — я сообщил географу о методах вольных путешествий и подарил ему книги по автостопу.
— А паспорт, это же деньги, он стоит 10 сомони (90 руб), — пытался найти географ оправдания своему бездействию.
— Ну неужели нельзя было за 10 лет откладывать в год по одному сомони, или взять в долг 10 сомони у твоего соседа-бизнесмена, а потом отдавать по 1 сомони в год, или отработаешь у него в магазине!
Географ обещался взяться за ум. Хозяин же дома и магазина, от радости такой встречи, достал бутыль прозрачного напитка и решил угостить им себя, меня и географа.
— Ты будешь панджо?
— А что такое «панджо»? Я знаю, здесь «панджо» — означает «пятьдесят»…
— Да-да, пятьдесят, — отвечал радостный хозяин, наполняя пиалы для чая водкой (вот что было в бутылке). — Пятьдесят грамм.
— Не пейте, от пьянства всё зло! Бросайте пьянство!
— Да, он прав, по такому случаю я не буду пить, — воскликнул географ, засовывая в карман книги по автостопу и отодвигая пиалу с водкой. — Ага-хан правильно учит нас: памирцы, бросайте пить!
— А меня и вовсе уже отлучили от общины, — грустно заметил хозяин дома, в одиночку потребляя пиалу с водкой. — Всё никак не могу бросить. А вы, если хотите, можете сходить на собрание.
У исмаилитов в кишлаках, как уже отмечалось, молитвы, проповеди и собрания проходят в домах у разных граждан по очереди. Особенно в четверг, с наступлением ночи, проходит важное мероприятие. Вот и пошли в гости к одному из сельчан, у кого уже набился полный дом народу. Молитву мы, как я понял, прохлопали, но люди ещё остались, человек тридцать, и планировали совместное вкушение пищи. Это был простой (не буржуйский) памирский дом с дыркой-оконцем в крыше, а электричества не было, хотя и стоял на полке запылённый телевизор. Помещение освещалось одной керосинкой, и поэтому сперва наше появление не было замечено. Если я без рюкзака и молча, то меня легко принять за афганца или памирца (ночью, при свете далеко стоящей керосиновой лампы). Потом пошли разговоры, и люди стали ко мне приглядываться, поднесли поближе ко мне лампу, чай и лепёшки, стали расспрашивать. Многие понимали русский язык. Я этим и воспользовался.
— Интересно вот что: иду я по вашей прекрасной долине, и почти все люди мне жалуются и завидуют советским временам. Вспоминаете, что вот было хорошо, были деньги, было электричество, и этот телевизор у вас работал и показывал картинки. А ведь есть у вас богатство, которого вы не замечаете. У вас есть и горы, и реки, и горячие источники, и солнце, и яблоки, и пшеница, о чём мечтают люди выше в горах. Но и более ценное у вас есть — доброта и дружба между собою, то, что вы так собираетесь в домах, общаетесь, питаетесь вместе, и любовь не только к своим, но и к путникам — ведь, поистине, ни одного кишлака сегодня я не смог пройти без того, чтобы один-два раза меня зазвали на чай и пообедать. Да, через этот пыльный ящик вы можете увидеть картинки далёких и богатых стран, но это не объединяет, а разъединяет людей. Хуже бедности — только зависть, когда человек начинает думать, сколько зарабатывает сосед, и запирает входную дверь ключом. Слава Богу, что у вас пока не нашли нефти, что не проложили железную дорогу, что вы не спускаете деньги в игровых автоматах, на концертах и в казино. Жаль только, что среди памирцев имеются пьяницы — скорее бросайте это вредное занятие, оно даёт лишь иллюзию счастья, ваши яблоки или памирский шир-чай куда лучше водки, а заодно и дешевле.
Памирцы удивлённо глазели на меня, а некоторые шёпотом объясняли другим, тем, кто не владел русским языком. После различных разговоров меня сманил обратно учитель географии, желающий поподробнее узнать, как попасть в Кербелу и другие святые местности. Он был весьма удивлён моей речью на собрании и обещал мне больше не пить. Будем надеяться, что он сдержит своё слово, и что книги по автостопу помогут ему выбраться из родного кишлака и посмотреть мир, о котором он знал пока лишь теоретически.
Легли спать очень поздно. Ночью в моём желудке возникли неблагоприятные реакции — наверное, тоже последствия пития (минеральной воды из бани и всех попутных источников). К счастью, расположение туалета я заранее установил.
19 августа, пятница. На переход
Наутро я покинул гостеприимное поселение и продолжил пешее путешествие в сторону Ишкашима. В каждом посёлке, как и вчера, меня заманивали на чай. Но я несколько утомился (последствия минерального перепоя); шлось плохо, да ещё и холодный ветер дул в мою сторону. Хотелось на чём-нибудь подъехать. Прошло часа три или четыре, и мне повезло: маршрутка (УАЗ-«буханка», именуемая здесь «таблеткой») проезжала мимо, и меня впихнули в щель среди удивлённых таджикских тётушек и старичков. Маршрутка шла в Ишкашим.
Ишкашим находится в самом низу типовой карты Советского Союза, на южном левом углу выступа, которым обозначен Памир. Реально, как мы знаем, туркменская Кушка несколько южнее, но при первом взгляде на карту это не видно, кажется, что Ишкашим — самый южный посёлок Союза. Было здесь жарко и тихо. На полупустом базаре я разменял деньги, приобретя таджикские сомони: до самого Ишкашима я ехал без местных денег, да и тут они мне почти не понадобились, так как я сегодня же собрался на переход в Афганистан, если, конечно, в Ишкашиме меня никто не позовёт на ночлег.
