После некоторого промедления папка появилась. Я заметил, что кроме моей корреспонденции в ней содержалось несколько сотен других документов, не имеющих друг к другу никакого отношения. Причем они не были подшиты по обычной системе, а склеены в виде свитка длиной в несколько ярдов. Подобное расположение исключало всякую возможность составления какого-либо указателя. Вскоре мы запутались в непокорном свитке, который устелил весь пол; после слабой попытки поддержать репутацию своего учреждения мой новый знакомый потерял терпение и швырнул бумагу в угол.
— Ладно, — сказал он, — объясните мне, что вы хотите.
Я поведал ему о моем давнем интересе к Непалу и сказал, что хотел бы сам увидеть жизнь в горах. Чиновник вежливо выслушал меня, но в безучастном выражении его лица скрывалась подозрительность, и, когда он спросил меня, почему я так рвусь в путешествие, мне не пришло в голову никакого убедительного объяснения:
— Я просто хочу побывать там, — сказал я. — Мне нравится странствовать по горной стране, вот и все.
Он велел мне написать новое заявление с точным указанием мест, которые я хочу посетить. Он ничего не может обещать, но, вполне возможно, моя просьба будет удовлетворена.
Так как с ответом на мое новое заявление не торопились, через неделю у меня вошли в привычку ежедневные визиты в министерство иностранных дел. Я слышал, что другим посетителям приходилось неделями ждать аналогичного разрешения, и, потеряв надежду, они уезжали. Но меня нельзя было взять тактикой проволочек! Много интересного можно было узнать в самом Катманду, поэтому я мог сколько угодно терпеливо ждать. Я решил, что буду надоедать непальскому правительству до тех пор, пока оно само не захочет от меня избавиться. После двух недель ежедневных визитов оно сдалось. Я получил разрешение отправляться куда угодно при условии, что не приближусь к непало-тибетской границе ближе, чем на пятнадцать миль.
Перед отъездом из Англии я полагал, что по предгорьям Гималаев можно будет ехать верхом, и намеревался купить пони. Но на месте обнаружил, что из-за пересеченной местности здесь нет ни дорог, ни даже вьючных троп. Раньше мне случалось путешествовать в таких условиях, но теперь приходилось учитывать то обстоятельство, что тридцать лет назад я был намного сильнее, чем ныне.
Я всегда считал, что одному путешествовать гораздо удобнее, особенно если цель путешествия чисто познавательная. Однако на этот раз приходилось опасаться возможности свалиться по дороге, подхватить какую-нибудь заразу или сломать ногу. Кроме одной или двух медицинских миссий, больниц во внутренних областях Непала нет, а перспектива прибыть в столицу в корзине на спине носильщика меня не очень устраивала. Тогда я и подумал о Денисе и Бетт. Они тоже мечтали посмотреть страну, хотя и не верили в то, что это возможно. На непали они не знали ни слова, и, даже если бы им удалось получить разрешение на путешествие, затруднений было бы слишком много. Гэллоуэйи охотно согласились отправиться со мной, а британское посольство с готовностью поддержало их заявление.
Как ни странно, непальское министерство иностранных дел не возражало. Но, прежде чем мы отправились в путь, произошел весьма комический случай, который прекрасна иллюстрирует беспорядочный стиль работы этого учреждения. Мы уже были готовы к отъезду, когда нам велели прийти за официальным разрешением на выезд за пределы Непальской Долины. Разрешение действительно ждало нас, но значились в нем только фамилии Гэллоуэйев, а я даже не упоминался. Наш покровитель был, как всегда, очень мил и, пытаясь объяснить эту неурядицу, заявил, что ничего не слышал о совместном путешествии трех человек. Снова за делом был послан клерк. Помусолив бумаги, чиновник без тени сомнения высказал новое предположение о том, что произошла ошибка.
— Начните снова, — сказал он, — и представьте новое заявление.
Я отказался. Все уже готово к отъезду, сказал я, носильщики наняты и околачиваются без дела. Подбадриваемый кивками и улыбками суетящегося рядом клерка, несколько смущенного неуклюжими маневрами шефа, я стоял на своем и требовал, чтобы мне дали разрешение.
— Зайдите завтра днем, — сказал шеф, — все будет готово.
Он поднялся, показывая, что разговор окончен. Но я остался сидеть.
— Нет, вы занятый человек. Ваше время надо особенно беречь, поэтому лучше дайте мне это разрешение сегодня.
Моя ирония, однако, осталась незамеченной. Помолчав, он предложил нам сигареты и подошел к большой карте, висевшей на стене.
— Покажите мне точно, — сказал он, — куда вы хотите направиться.
Я бодро отбарабанил названия мест, которые мы собирались посетить, пока наш приятель неумело искал их на карте. Сам он никогда не выезжал за пределы Долины и был совершенно невежествен. Наш разговор стал больше походить на урок географии, и мне с трудом удалось вернуть своего собеседника к цели нашего визита.
— Ах, да, — сказал он наконец, — ваш пропуск. Конечно, конечно.
Вернувшись к своему столу, он открыл ящик и достал пропуск. С открытой улыбкой он протянул его мне. Нам троим разрешалось путешествовать везде, где угодно. Я заметил, что документ был датирован двумя неделями ранее. За время двухмесячного путешествия мы собирались посетить Гуркху, Покхру, Баглунг и Палпу — то есть сделать большой круг по районам, населенным племенами магаров и гурунгов, с которыми я служил в свое время в армии.
Во время наших сборов я жил в «Сноувью отеле», хотя почти ежедневно мы ездили в Чобар. Поработать над коттеджем пришлось немало. Денис делал все сам, что весьма шокировало жителей деревни. Комментарии были очень забавны: «Вряд ли это важные персоны, — говорили они, — ведь они работают, как люди низшей касты».
В конце концов дом удалось сделать более или менее пригодным для жилья, но мы решили не вселяться сюда до возвращения с гор. Коттедж стал неузнаваемым. Были покрашены стены; кроме того, Денис перестелил и покрасил грязный пол. Он подготовил чертежи самой необходимой мебели, которую обещали сделать только через месяц.
Не обладая ни ловкостью, ни умением, я не мог принести существенной пользы в этих ремонтных операциях, кроме как в качестве переводчика, но все сборы взял на себя. Мы решили путешествовать налегке. Тем не менее мне пришлось немало потрудиться, обходя лавки на базаре в Катманду. Только один магазин мог предложить нам подходящий выбор консервов, мяса, чая, сахара и т. д. Одним из главных продуктов нашего питания стала огромная голова сыру, размером с небольшой мельничный жернов, которую мы заказали на превосходной сыроварне, основанной Швейцарской миссией помощи. Сыр этот мы ели в течение всего путешествия. За пределами Долины нам приходилось рассчитывать только на себя: яйца и иногда овощи можно было достать, но все остальное, даже рис и керосин, надо было брать с собой. Мы наняли пятнадцать носильщиков. Чтобы такое количество не показалось непомерным, я должен пояснить, что мы и так свели багаж к минимуму, решив обходиться без всякого лагерного оборудования и даже сидеть и спать на земле. Единственная роскошь, которую мы позволили себе, — несколько фунтов книг серии «Пингвин». Большинство из них мы читали» много раз. Этот странный комплект удалось обнаружить в последний момент в крохотной лавчонке на одной из глухих улиц Катманду: несколько сборников рассказов Мопассана, «Всему прощай» Роберта Грэйва, «Пирожные и пиво» Моэма и «Жерминаль» Золя — роман, который я раньше не читал, но, познакомившись с ним, запомнил надолго. Мы взяли также «Братьев Карамазовых» (эту книгу я часто беру в путешествия, но, к моему величайшему, разочарованию, она не произвела впечатления ни на Бетт, ни на Дениса) и «Оксфордскую антологию английской поэзии», которую ни один из нас ни разу не открыл.
