Отчётливо врезалось в память: удар, жёсткий скрежет, судорожный рёв мотора, резкая боль. Я лежу, придавленный мотоциклом, с бензобака течёт бензин. Подбегают Володя и Андрей, оттаскивают меня в сторону. Сильно болит правое плечо, в области ключицы от удара вышла кость, они попытались выправить, дёрнув руку, в глазах почернело от боли, но это не удалось. Андрей вколол мне порцию новокаина. Володя привязал руку к телу, наложив, вместо шины, имеющийся у нас бумеранг, крепко зафиксировал к плечу и переложили меня в джип.
Сергей с Тимуром ехали впереди, их увлекла безумная гонка, тем самым они отдалились на значительное расстояние.
Догнав их, решили обсудить чрезвычайную ситуацию. По счастью, рядом оказалась прохладная каменная пещера.
Меня отнесли в неё и попробовали в очередной раз вправить кость, это удалось. Но рука болталась, по всей вероятности, порвалось сухожилие и нарушены капилляры. Парни снаружи грота о чём-то возбужденно беседовали. Связались по спутниковому телефону с российским посольством в Австралии. Решили ехать в ближайшую деревню, где помимо аборигенов, наверняка, есть доктор.
Всё! Я отъездился. Водителем „Урала-спортсмена“ стал Володя, который заявил, что я счастливчик, потому что мотоцикл мог бы взлететь на воздух до того, как они поспешили на помощь.
Слава Всевышнему! Мне действительно повезло, я не свернул себе шею.
Так настал для нас момент принятия экстренных решений. Разместили Сашу в прохладной пещере, которая, как специально, оказалась совсем близко, разогнали там миллион летучих мышей, которые вот уж чего не ждали, так это русских мотоциклистов.
Понятно было, что нужна срочная медицинская помощь, так что первой целью стало — ближайшее человеческое поселение. Прикинули по карте, это посёлок Кунавариджи или Канавариджи, (как точно, кто разберёт?), от нас на западе — навскидку не меньше 130 км, но каких километров, там их может быть и все 150! Вспомним, с каким трудом мы преодолевали их. Но ещё вопрос — вдруг посёлок такой маленький, что там и врача нет? И такие мысли были.
Позвонили тут же в Российское консульство Петру Щукину, он пообещал быстро всё разузнать о враче в Кунавариджи.
Едем обратно, к оставленному на месте переворота „Уралу“, Володя давай осматривать его: „В целом нормально, отремонтируем, ехать можно. А мотоцикл мог бы взорваться не подъехай мы так быстро — смотри, сколько бензина вытекло! Провода уже плавиться начали, зажигание-то включенным осталось!“ Володя приник к порушенному аппарату и закопался в нём.
Зазвонил наш спутниковый телефон. Это из посольства, Пётр, он чётко выяснил, что врач в посёлке есть, что он не только ждёт нас, но и вызвался немедленно выезжать нам навстречу, тут же взялся запрашивать наши координаты! Я от этого выезда сразу отказался, посовещался с Володей, сами доедем!
Мотоцикл завели, доехали до пещеры. Там приготовили поесть, передохнули. Потом собрались, уложили Сашу в джип и тронулись. Но едва проехали несколько километров, как произошла уже тяжёлая поломка — полетело сцепление на „Спортсмене“. Перестал тянуть и „Волк“. Это — испытание нам Свыше!
Сначала Володя решил остаться ремонтировать аппараты, ведь дело это непростое — снять, перебрать сцепление и снова поставить, а мы, тем временем, поедем на джипе в посёлок. Но когда прозвучало это предложение, то, скажу честно, восстановилась такая гнетущая атмосфера, что мы затихли и стали „переваривать“ ситуацию каждый в голове.
Из путевого дневника Саши:“… Не успели мы проехать и 10-ти км, как на обоих мотоциклах от резких нагрузок в песках случились поломки. На починку нужно было время. Я лежал в душной машине и мучился. О чём только не думал, я принимал своё наказание. Сергей хотел оставить Володю и Андрея с мотоциклами и, не теряя времени, ехать со мной в Кунаварритжу.
Я осознавал, что бедственный вихрь завертелся и закружился и, если мы разъедемся в пустыне — может случиться что-то ещё худшее. Я уверил Сергея, что согласен терпеть и вместе продолжать путь.
Время шло, Володя при свете фар разбирал двигатель.
Хорошо, что Саня так сказал: „Пацаны! Не надо из-за меня разъединяться, я буду терпеть, на войне люди терпели ещё больше!“ И мне самому внутренний голос тоже подсказывал, что разъединяться не надо, что может быть ещё хуже. Так что решение получилось коллегиальным, и в этом есть смысл — что во время путешествия мы являемся командой, настоящей командой!
Едва решение было принято — ждать всем вместе, пока Володя отремонтирует „Уралы“, как сразу же словно пелена слетела со всех нас, мы повеселели, стали улыбаться, засмеялись, принялись готовить еду, помогать нашему механику.
Удивительна способность нашего „золотого мастера“, что он никогда не тратит времени даром на рассусоливания, разговоры, выяснения теории поломок, а сразу же берётся за дело, достаёт инструмент и тут же начинает выворачивать винты, раскручивать болты и снимать узлы. Он даже курит не в перерывах между делами, а прямо во время самой работы. Таких мастеров, скажу я вам, в мире немного, и нам страшно повезло, что Володя Сайгаков — наш друг, что он попал в нашу команду и объехал с нами вокруг Света на „Уралах“. И очевидно, что не будь его в команде, то не получилось бы таким быстрым, спортивным, красивым наше кругосветное путешествие.
Володя снял коробку передач и показал нам то, что осталось от диска сцепления — он рассыпался в пух и прах. При движении по пескам с внедорожной резиной, мощности двигателя не хватало, и приходилось часто подрабатывать сцеплением — вот тебе и результат! — сгорело сцепление. А иного и не ожидалось!
Сегодня было как раз Сашино дежурство, я взял его на себя, приготовил что-то такое напоминающее плов. Тяжело было на душе, слыша стоны моего родного брата, доносившиеся из машины. Ему было больно, иначе бы он не стонал — наверное, был кризис. Я знал, что он молится, чтобы испросить себе излечение, и я тоже ушёл подальше от лагеря, и стал молиться, чтобы Господь помог моему брату. А Андрею всё равно приходилось через каждые 6 часов колоть Саше анальгин и новокаин для обезболивания.
Володя не отходит от аппаратов. Голова прикрыта не то арабской чалмой, не то каким-то платком, в светлой рубашке и брюках, вид такой несуразный, да ещё не стирались мы уже три недели. В такой одежде и бомжа-то нигде в мире не встретишь. Из-под этого арабского платка торчат володина борода и нос — всё что от нашего золотого механика осталось! — он, бедный такой, худенький, согнулся в три погибели и уже целых десять часов не отходит от „Спортсмена“. Мы ему не мешаем, а помогаем, когда он сам об этом просит. Сидим на жаре, вокруг только пески, ни единой травинки или деревца, всё стёр тут недавний пожар — земля чёрная. И словно в дополнение к нашим испытаниям к ночи над нами случилась гроза.
