Странный и вместе с тем тягостный случай едва не испортил этот праздник, который взбудоражил весь прииск. В момент, когда молодые и их друзья уходили от представителя британской власти, у которого регистрировали брак, какой-то человек бросился на Александра и пытался схватить его за воротник. На неизвестном были грязные лохмотья, борода его была всклокочена, глаза блуждали. Он рычал глухим голосом:
— Именем закона я арестую вас!
Это был мастер Виль!
Чудом удалось ему избежать смертельного укуса пикаколу. Но страх, который он пережил, когда почувствовал одно лишь прикосновение этой гадины, был так велик, что несчастный потерял рассудок.
Он блуждал по пустыне, и там его встретили какие-то бродячие кафры. В глазах чернокожих безумие священно. К тому же этот сумасшедший был европеец, и его препроводили к белым.
— Вот те на! — воскликнул Жозеф. — Да это наш полицейский! Ах, бедняга! Хоть он и поступил в отношении нас как свинья, мне его жалко. Месье Альбер, а не отправить ли его в Кейптаун? Можно было бы поместить его в больницу и платить за него.
— Идет, добрейший мои Жозеф. От всей души присоединяюсь к твоей «мести»!
— Завтра прибывает почта, вот мы его и отправим.
Почта прибыла в назначенное время, с той хронометрической точностью, которая является завидным свойством англичан. Она привезла Альберу объемистый пакет. Адрес был написан незнакомым почерком, но со столькими подробностями, что де Вильрож улыбнулся.
— Так пишут только нотариусы, — пробормотал он. — Уж не извещают ли меня о получении какого-нибудь наследства?
Он попал в самую точку. Какой-то весьма и весьма отдаленный родственник, имя которого было Альберу едва знакомо, умер, оставив ему свое состояние. Это было чудовищное богатство. Оно исчислялось многими миллионами, как извещало письмо, пришедшее действительно от нотариуса.
Родственнику было около ста лет. Альбер никак не мог его вспомнить, даже перебирая воспоминания детства. Таким образом, ничто не мешало ему обрадоваться этому неожиданному дару.
— Что ж, — сказал он Александру, — чур, пополам. Я отстрою замок Вильрож, и ты приедешь туда жить вместе с женой.
Александр был готов ответить на это братское предложение дружеским отказом, когда явился судья. Со вчерашнего дня он носился по прииску в поисках концессии. Теперь он был чем-то явно взволнован.
Он слышал последние слова Альбера и тоже обратился к Александру:
— Простите, что я врываюсь без предупреждения. Пусть мне послужат извинением добрые чувства, которые я к вам питаю. Я принес вам известие, которое несомненно вас обрадует.
— Вы прекрасно знаете, что вам мы всегда рады. Мы вас считаем членом нашей семьи. Говорите.
— Вчера я искал для себя подходящий участок и весь день бегал по прииску, главным образом по заброшенным концессиям. Одна из них сразу привлекла мое внимание. Я в этом деле человек искушенный и по разным безошибочным признакам сразу увидел, что участок страшно богатый. Я тотчас предпринял пробную раскопку. Результаты были ошеломительны. Тогда я побежал в контору регистрации, чтобы узнать, окончательно ли этот участок заброшен. Я бы его взял. Управляющий конторой сказал мне, что участок был продан некоему Самуэлю Бернгейму одним французом, которого зовут Александр Шони…
— Мой участок! — воскликнул Александр.
— …и теперь он перешел по наследству в полную собственность девицы Эстер Бернгейм, по мужу — госпожа Шони. Так что примите, прошу вас, мои самые искренние поздравления. Я счастлив, что мне довелось установить, что это за необыкновенный участок. Теперь вы богаты, как Крез, можете требовать за концессию сколько хотите.
— Я предпочитаю, — улыбаясь, ответил Шони, — самому продолжать разработку. Я бы только хотел пригласить дельного и честного управляющего. Я предложил бы ему половину доходов, сколько бы это ни составляло. Пусть роет, пусть копает, пусть действует по своему усмотрению. Я стеснять его не буду, потому что я твердо решил вернуться во Францию. Вы, конечно, согласитесь быть этим управляющим?
— Я?.. Да вы мне предлагаете богатство!
— Что ж, тем лучше. Вы найдете для него хорошее применение. Скоро вы создадите себе здесь значительное положение, и это позволит вам, кроме того, продолжать дело прогресса, которое начали здесь некоторые славные исследователи-англичане. Вы знаете кафров. Надеюсь, вы поможете им освободиться от рабства и вернуть себе независимость и свободу.
Конец
В прошлом столетии западноевропейская литература обогатилась новым жанром: романами о путешествиях в далекие заморские страны, о природе и людях этих стран, о бурных приключениях, которые ожидают там европейцев, пустившихся в путь кто в погоне за наживой, кто с целями научно-исследовательскими, кто в поисках сильных ощущений, а кто и для того, чтобы принять участие в борьбе угнетенных народов за независимость.
Новая литература имела в виду юного читателя.
Нам могут возразить: «Как так, разве этот новый жанр появился только в прошлом столетии? А «Робинзон Крузо?»
Замечание будет не совсем правильным. Верно, что английский писатель и публицист Даниэль Дефо писал в XVII веке, но «Робинзона Крузо» он написал не для юношества. Этот шедевр мировой литературы перешел в библиотеку юного читателя через много-много десятилетий после выхода в свет. Автор этого не знал по той уважительной причине,что его уже не было в живых. Но вряд ли он и при жизни поверил бы такой возможности. Для того чтобы юношество сложилось в отдельную и достаточно значительную читательскую категорию, нужны были огромные сдвиги во всей культурной жизни Европы. Нужно было, чтобы Французская революция разбила основы феодализма, чтобы начался расцвет точных наук, чтобы открытие пара и электричества облегчило связь между наиболее отдаленными друг от друга частями земного шара, чтобы благодаря этому расширилось познание мира, чтобы образованность распространилась на более широкие слои общества. Нужно было очень много пройти по пути прогресса для того, чтобы такая книга, как «Робинзон Крузо», которая в годы своего появления волновала умы не слишком тогда многочисленных взрослых читателей, сделалась доступной для юношества, а затем и для детей школьного возраста.
Литература, о которой мы говорим, появилась во Франции и Англии как новый жанр в середине XIX века. На английском языке писали Майн Рид, Капитан Мариэтт, американец Фенимор Купер, на французском— Густав Эмар,Жаколио, Луи Буссенар и знаменитый Жюль Верн, который в научном отношении стоял выше всех своих французских и английских коллег.
