Дорога была пустынна, как и вся эта часть леса Жакамара, лежавшая между рекой Благодарения и озером. Все было спокойно. Лесные чащи казались столь же безлюдными, как и в тот день, когда колонисты высадились на остров.
Каждая минута приближала их к плато. Еще только одна миля, и покажется мостик, переброшенный через Глицериновый ручей. Сайрес Смит не сомневался, что мостик опущен; пираты либо уже прошли по нему, либо, перебравшись через одну из водных преград, позаботились заранее его опустить, дабы облегчить себе отступление.
Наконец в просвете между стволами деревьев блеснуло море. Но повозка по-прежнему тихо катилась вперед, и ее защитники вынуждены были замедлять шаг.
Вдруг Пенкроф осадил онагра и крикнул страшным голосом:
— Ах негодяи!
Дрожащей рукой он указывал на густые клубы дыма, подымавшиеся над мельницей, сараями и птичниками.
Какой-то человек то исчезал в клубах дыма, то появлялся снова.
Это был Наб.
Колонисты громко окликнули его. Наб услышал голоса и бросился навстречу друзьям.
Каторжники покинули плато полчаса тому назад, разрушив предварительно все, что могли разрушить.
— Как мистер Герберт? — спросил Наб.
Гедеон Спилет подошел к тележке. Герберт потерял сознание.
Герберт снова в Гранитном дворце. — Рассказ Наба. — Сайрес Смит отправляется на плато Кругозора. — Разгром и опустошение. — Безоружный перед болезнью. — Ивовая кора. — Смертоносная лихорадка. — Топ опять лает!О пиратах, об опасностях, угрожавших Гранитному дворцу, о разрушениях на плато Кругозора больше и речи не было. Важнее всего было здоровье Герберта. Что, если на юноше гибельно отразилась перевозка на тележке? Что, если это путешествие вызовет какое-нибудь серьезное осложнение? Гедеон Спилет не мог ручаться за исход болезни. И он сам и его товарищи были в отчаянии.
Тележку остановили у излучины реки, и там больного в бессознательном состоянии подняли на тюфяках, на которых он лежал, и переложили на носилки, наспех сплетенные из веток. Через десять минут Сайрес Смит, Гедеон Спилет и Пенкроф уже были у подножия гранитного вала, поручив Набу доставить тележку на плато Кругозора.
Привели в действие подъемник, и вскоре Герберт уже лежал на своей постели в Гранитном дворце.
Заботливым уходом больного привели в чувство. Он улыбнулся, увидев, что лежит в своей комнате, но от слабости едва мог произнести несколько слов.
Гедеон Спилет осмотрел больного. Он боялся, что у него раскрылись еще плохо зарубцевавшиеся раны. Нет, этого не случилось. Откуда же это состояние прострации? Почему Герберту стало хуже?
Юноша впал в какое-то болезненное, лихорадочное забытье. Журналист и Пенкроф не отходили от его постели.
Тем временем Сайрес Смит рассказал Набу о том, что произошло в корале, а Наб описал ему события, разыгравшиеся на плато Кругозора.
Прошлой ночью пираты показались на опушке леса, близ Глицеринового ручья. Наб, стороживший около птичника, не колеблясь выстрелил в одного из разбойников, собиравшегося перебраться через ручей; но в темноте он не видел, попала ли его пуля в негодяя. Во всяком случае, один выстрел, конечно, не мог разогнать всю банду, и Наб едва успел подняться в Гранитный дворец, где он оказался в безопасности.
Что же теперь делать? Как помешать опустошениям, которыми грозили пираты? Наб ломал себе голову, как предупредить своего хозяина? Но в каком положении находились сами обитатели кораля?
Сайрес Смит и его товарищи отправились в кораль 11 ноября, а уже наступило 29 ноября. За девятнадцать дней Наб получил лишь те вести, которые сообщались в записке, посланной с Топом, — вести ужасные: Айртон исчез, Герберт тяжело ранен, инженер, журналист и моряк стали, так сказать, пленниками в корале.
«Что делать?» — размышлял бедняга Наб. За себя лично он не боялся — пираты не могли забраться в Гранитный дворец. Но постройки, плантации, сооружения на плато Кругозора — все это теперь во власти пиратов. Пусть уж лучше сам Сайрес Смит решит, что следует предпринять. Надо хоть предупредить его о грозящей опасности.
И тогда Набу пришла мысль послать в кораль Юпа, доверив ему записку. Он знал не раз испытанную, необыкновенную сообразительность орангутанга. Юп понимал слово «кораль», которое часто произносили при нем, и читатели, наверно, помнят, что он много раз ездил туда на тележке вместе с Пенкрофом. Еще не начинало светать. Ловкая обезьяна сумеет проскользнуть в лесу незаметно, да если пираты и увидят ее, то, конечно, сочтут прирожденной жительницей этих зарослей.
И Наб, уже не колеблясь, привязал записку на шею Юпа, подвел обезьяну к двери Гранитного дворца и, спустив до самой земли длинную веревку, несколько раз повторил:
— Юп! Юп! Кораль! Кораль!
Обезьяна поняла. Ухватившись за веревку, она соскользнула на берег и исчезла в темноте, не вызвав у пиратов ни малейших подозрений.
— Ты хорошо сделал, Наб, — сказал Сайрес Смит. — Но, пожалуй, лучше бы ты совсем нас не предупреждал.
Говоря так, Сайрес Смит думал о Герберте: ведь юноша выздоравливал, а от вынужденного путешествия состояние его сильно ухудшилось.
Наб подошел к концу своего рассказа. Пираты больше не появлялись на берегу. Велико ли население острова, они не знали и могли предполагать, что Гранитный дворец находится под защитой значительного отряда. Вероятно, они помнили, что при нападении брига на остров их встретили сильным огнем и с нижних и с верхних скал, и, конечно, они не хотели подвергать себя опасности. Но все пути к плато Кругозора были для них открыты, там их не могли обстреливать из Гранитного дворца. И уж тут преступники дали волю своим хищным инстинктам, принялись все громить, грабить, жечь, творили зло ради самого зла и отступили лишь за полчаса до прибытия колонистов, считая, должно быть, что те все еще заперты в корале.
Тогда Наб поспешил выбраться из своего убежища. Он поднялся на плато, рискуя получить пулю; он попытался потушить пожар, пожиравший постройки на скотном дворе, и тщетно боролся с огнем до тех пор, пока на опушке леса не показалась тележка.
Вот какие важные произошли события! Теперь поселенцам острова Линкольна постоянно угрожало разбойничье нападение, а ведь до сих пор они жили так счастливо! Отныне они могли ждать еще более страшных несчастий.
Гедеон Спилет вместе с Пенкрофом остался в Гранитном дворце возле Герберта, а Сайрес Смит в сопровождении Наба отправился на плато, чтоб самому посмотреть, какие опустошения произвели там грабители.
