— А все-таки я замечаю перемену, — сказал Сайрес Смит, — все четвероногие и пернатые стали боязливее, чем прежде. Значит, бандиты заглядывали в эти леса, и мы, вероятно, найдем тут следы их пребывания.
В самом деле, во многих местах путники обнаружили приметы, указывающие, что по лесу недавно проходил целый отряд: здесь заломлены ветки деревьев, должно быть для того, чтобы найти по этим вехам обратный путь, тут — куча золы от потухшего костра и отпечатки человеческих ног, сохранившиеся на глинистой почве. Но не было никаких признаков, что проходившие люди где-то остановились лагерем.
Инженер посоветовал товарищам воздержаться от охоты. Выстрелы могли привлечь внимание пиратов — ведь они, чего доброго, бродили в этих лесах. К тому же охотникам волей-неволей пришлось бы отдалиться от тележки, а ходить тут в одиночку Сайрес Смит строго запретил.
Во второй половине дня, когда путники уже были в шести милях от Гранитного дворца, идти стало довольно трудно. В некоторых местах лес смыкался такой густой чащей, что только топором можно было проложить себе дорогу. Прежде чем забираться в заросли, Сайрес Смит посылал туда в качестве разведчиков Топа и Юпа; они самым добросовестным образом выполняли свои обязанности, и, если спокойно возвращались к хозяевам, значит, нечего было опасаться: в лесу отряд не подстерегали ни пираты, ни дикие звери — два вида одинаково опасных хищников.
К вечеру колонисты разбили лагерь милях в девяти от Гранитного дворца, на берегу маленькой речки, притока реки Благодарения, о существовании которого они и не подозревали, — еще один элемент гидрографической системы острова, способствующей необыкновенному плодородию почвы.
В дороге у всех разыгрался аппетит, поэтому все очень плотно поужинали, затем легли спать, приняв меры для того, чтобы ночь прошла без всяких злоключений. Если бы приходилось остерегаться лишь диких зверей, ягуаров или других хищников, Сайрес Смит попросту зажег бы костры вокруг лагеря, — это оказалось бы достаточной защитой; но пиратов огни костров скорее привлекли бы, чем испугали, и густой мрак являлся наилучшим средством обороны от них.
Установили строгий распорядок дозора: караульные по двое должны были следить за окрестностью и сменяться каждые два часа. Герберта, несмотря на его протесты, освободили от дежурства. Две пары караульных — Пенкроф с Гедеоном Спилетом и Сайрес Смит с Набом — по очереди стояли на страже близ лагеря.
Впрочем, ночь была короткая, темнота скорее зависела от густой тени, царившей под ветвистыми деревьями, чем от отсутствия солнца. Тишину лишь изредка нарушал хриплый рев ягуара да язвительный хохот обезьян, видимо особенно раздражавший почтенного Юпа.
Ночь прошла спокойно, и на следующий день, 16 февраля, маленький отряд вновь двинулся через лес, где путь предстоял нелегкий, а главное, медленный.
В тот день прошли только шесть миль — поминутно приходилось останавливаться и действовать топором. Как настоящие хозяева, колонисты щадили большие красивые деревья, да и рубить их было очень утомительно, поэтому топоры рушили маленькие деревья, но из-за такого способа передвижения путь отнюдь не шел по прямой, а удлинялся от бесконечных изгибов и поворотов.
В этот день Герберт открыл в лесу новые породы деревьев, которые еще не встречались им на острове. Например, древовидные папоротники — перистые их листья ниспадали до земли, как струи фонтана в бассейне; рожковое дерево с длинными и очень вкусными сладкими стручками — онагры с удовольствием поедали их. Снова колонистам встретились тут купы великолепных каури, у которых ствол, подобный колонне, возносил на высоту в двести футов темный конус зелени. Эти деревья, царственные исполины лесов Новой Зеландии, так же знамениты, как кедры ливанские.
Фауна была представлена все теми же образцами животного мира, какие уже встречались на острове нашим охотникам. Правда, они мельком увидели вдалеке чету огромных птиц, характерных для природы Австралии, — один из видов казуаров, который называется эму; эти птицы высотою в пять футов, покрытые коричневыми перьями, принадлежат к отряду голенастых. Топ во весь дух помчался за ними вдогонку, но эму без труда опередили его, так как бегают они поразительно быстро.
С бандитами путникам не пришлось столкнуться, но следы их они опять обнаружили в лесу. Возле остатков потухшего костра — потухшего, видимо, недавно — они заметили отпечатки человеческих ног. Следы эти рассматривали с величайшим вниманием, один за другим, измерили их длину и ширину и без труда установили, что тут недавно проходило пять человек. В этом месте они, должно быть, делали привал; но при самом тщательном исследовании колонисты не смогли обнаружить отпечаток ног шестого человека — значит, Айртона с пиратами не было.
— Айртона с ними не было! — сказал Герберт.
— Не было, — подтвердил Пенкроф, — а раз Айртона не было с ними, значит, негодяи убили его. Но послушайте-ка, видно, у этих мерзавцев нет логова, и поэтому нельзя устроить на них облаву, как на тигров.
— Да, логова у них нет, — заметил журналист. — Вероятнее всего, они бродят наугад по лесу. Так им выгоднее. Выжидают того часа, когда станут хозяевами острова.
— Хозяевами острова?! — воскликнул моряк. — Хозяевами острова! — повторил он глухим, сдавленным голосом, словно чья-то железная рука схватила его за горло. Потом, уже спокойнее, добавил: — А знаете, мистер Смит, какой пулей у меня ружье заряжено?
— Нет, Пенкроф, не знаю!
— Той самой пулей, что пробила грудь Герберту. И уж будьте уверены, я не промахнусь!
Но справедливое возмездие злодеям не могло вернуть жизнь Айртону; рассмотрев следы, отпечатавшиеся на сырой земле, колонисты вынуждены были сделать вывод, что нужно оставить всякую надежду когда-либо свидеться с Айртоном!
В тот вечер лагерь разбили в четырнадцати милях от Гранитного дворца; Сайрес Смит считал, что до Змеиного мыса осталось не больше пяти миль.
Действительно, на следующий день дошли до этого мыса, и, следовательно, лес был пройден из конца в конец; но нигде колонисты не обнаружили ни малейших признаков, указывающих, куда скрылись пираты и где находилось потаенное убежище — приют таинственного незнакомца.
Исследование полуострова Извилистого. — Лагерь около устья Водопадной речки. — В шестистах шагах от кораля. — Гедеон Спилет и Пенкроф идут в разведку. — Их возвращение. — Вперед! — Открытая дверь. — Огонек в окне. — При свете луныСледующий день, 18 февраля, был посвящен исследованию лесистой части побережья, тянувшейся от Змеиного мыса до Водопадной речки. Колонистам удалось основательным образом обследовать весь этот лес, который шел полосой от трех до четырех миль ширины, ограниченной берегами полуострова. Могучие ветвистые деревья свидетельствовали о поразительном плодородии почвы — пожалуй, здесь земля была самой плодородной на всем острове. Казалось, сюда, в умеренный пояс, природа перенесла уголок девственных тропических лесов Америки или Центральной Африки. Очевидно, буйная растительность находила в этой почве, влажной в верхнем своем слое и согреваемой изнутри вулканическим огнем, тепло, не свойственное умеренному климату. Преобладающими породами в лесу были каури и эвкалипты, достигавшие тут гигантских размеров.
