Утром подъем также был по команде. Было по-прежнему прохладно, но, выглянув в окно, я убедился, что дождь уже не идет. После подъема дается пять минут на сборы: умыться под ледяной водой из крана и перейти в соседний коттедж. Там уже был готов завтрак: кружка чая и бутерброд с колбасой.
Панамериканское шоссе идет вокруг залива и потом неожиданно упирается в берег океана. Там раньше стоял мемориальный знак, отмечающий окончание дороги. Но во время моего посещения его уже убрали, а величественный монумент, строившийся на его месте, еще не закончили. Оставалось только любоваться на кучу гравия и груды арматуры.
Это была самая крайняя южная точка, до которой я смог добраться на Южноамериканском континенте. Летом можно было бы попробовать проехать еще дальше, по проложенной во времена Пиночета дороге. Но зимой она была в принципе непроходима.
Из церквей острова Чилоэ, включенных в список ЮНЕСКО, я смог увидеть только одну — церковь Святого Франциска в Кастро. Построенная словно из гигантских спичечных коробков двухкупольная церковь снаружи обита листами железа, покрашенного в синий и желтый цвета. А внутренняя отделка вся сделана исключительно из лакированного дерева: и стены, и колонны, и алтарь. Все скульптуры, естественно, тоже деревянные.
Русские староверы
На юге Чили живет очень много эмигрантов из Европы, особенно немцев. Говорят, что скрываются здесь и бывшие фашисты. Немец Курт, который подвозил меня на своем красном грузовике от Пуэрто-Монт, к ним не относится. Он в Германии никогда не был и даже немецкого языка не знает. Все, что в нем есть от немца, — это внешний облик и имя.
— Где ты собираешься ночевать? — спросил он, когда солнце уже зашло, а мы все еще продолжали ехать на север по Панамериканскому шоссе.
— Не знаю.
— Тогда я приглашаю тебя к себе домой.
Так я оказался в большой немецкой семье.
Когда я был в Сантьяго, русские эмигранты рассказали мне о том, что недалеко от Панамериканского шоссе в районе озера Футроне живет семья русских староверов. Точного адреса мне сказать не могли и посоветовали спрашивать у местных, где находится кампо руссо. Так я и действовал.
С помощью добровольных помощников, хотя и не без плутания по пустынным сельским дорогам, я нашел-таки дом семьи Ануфриевых. В том, что это именно он, я убедился, как только навстречу мне вышла женщина в старинном русском наряде с простым русским именем Прасковья. Потом подошли и мужчины — все, как один, с окладистыми бородами.
Русские староверы и за границей стараются жить обособленно. Они строго придерживаются религиозных заветов своих отцов и дедов, хранят исконно русские обычаи. Семья Ануфриевых во главе с Алексеем — патриархом рода, двумя его сыновьями Василием и Михаилом с женами и пятью внучками переселились в эти места из Бразилии.
— Были здесь проездом и случайно увидели объявление о том, что банк продает по дешевке землю разорившегося фермера. А нам давно хотелось переехать. В Бразилии хорошо, но климат очень уж жаркий. А в этих местах зимой даже снег иногда бывает.
— А чем же вы здесь занимаетесь?
— В Бразилии мы пшеницу выращивали, а в Чили занялись мясным скотоводством.
Живут Ануфриевы изолированно, с соседями не дружат. Раньше по соседству с ними было еще несколько семей староверов, но они по разным причинам переехали.
— Как только сможем продать землю, так и сами отсюда уедем назад в Бразилию. Оказалось, выращивать пшеницу нам нравится больше, чем скот разводить.
Как это и принято у русских, меня приняли, как самого дорогого гостя. Сами хозяева строго блюли пост, но мне, несмотря на все мои заверения о том, что и я могу попоститься, специально приготовили пельмени.
На следующее утро трава покрылась толстым слоем инея. Когда я вернулся на Панамериканское шоссе, в пяти метрах ничего нельзя было разглядеть в густом тумане. Чтобы не скучать на пустынной дороге, я пошел пешком. Все же веселее. Пройденное расстояние легко определить по дорожным указателям и километровым столбам. Я шел до тех пор, пока не рассеялся туман.
Вначале я проехал в стареньком микроавтобусе на мешках с овощами, которые семья индейцев мапуче везла на рынок. А потом попал в джип, владелец которого крыл индейцев последними словами.
— Мапуче требуют от государства землю, а сами ленивы, а потому, по своей собственной вине, бедны. Когда им все же дают землю, они не знают, как ее правильно обрабатывать. Полученные бесплатно от государства орудия земледелия они ломают. Им выделяют стипендии для учебы. Но они им нужны, как собаке пятая нога.
Возле Темуко я попал в машину к латифундисту Хосе Алонсо. Как оказалось, он был близко знаком с двумя крупнейшими политическими деятелями страны.
— Когда Пиночет был пехотным лейтенантом, он служил в Антофогасте под командованием моего отца. А с Сальвадором Альенде я познакомился в Вальпараисо, когда учился там в университете. В то время я был заядлым киноманом, не пропускал ни одного нового фильма. Премьеры у нас были обычно по четвергам. На них собирались все киноманы. Среди них был и доктор Сальвадор Альенде.
— И как же вы пережили 11 сентября 1973-го?
— В Лос-Анхелесе тогда власть захватили местные фашисты. Они начали устанавливать новый порядок с того, что на центральной площади публично казнили двенадцать городских руководителей Единого профцентра Чили. Но, к счастью, на этом репрессии закончились и больше никого не тронули.
Автостопщик-маньяк
У меня не было хорошей карты Чили. В офисе туристической информации мне дали план только центра Сантьяго, на котором не были обозначены выезды из города. В который уже раз придется выходить пешком, ориентируясь по солнцу и внутреннему чувству направления — на запад. Когда я шел к выезду на Вальпараисо, мне на глаза попался указатель «Панамерикана север». Это заставило меня задуматься: а нужно ли мне в Вальпараисо? Что я там забыл? Не лучше ли поехать сразу на север, в сторону Перу? И чем больше я размышлял, тем меньше мне хотелось ехать в Вальпараисо.
Когда на моем пути оказалось Панамериканское шоссе, я уже твердо решил свернуть на север. Потом, правда, несколько раз пожалел о своем решении: на шоссе вовсю шли ремонтные работы, и мне пришлось пробираться через кучи песка и щебня, обходить строительные котлованы или с риском для жизни идти прямо по обочине.
У меня еще не было повода пожаловаться на чилийский автостоп, но на выезде из Ла-Серены я надолго застрял. Машин было мало, поэтому я не стоял на одном месте, а голосовал на ходу. За день километров двадцать прошел пешком и только потом застопил грузовик. Да и то всего на десять километров!
