— Работы еще непочатый край, основная ее часть впереди, — сказал он. — Нерешенных вопросов уйма. Не спешите звонить во все колокола.
Один за другим следуют доклады представителей служб, причастных к подготовке Ил-76ТД в сверхдальний рейс.
— Закончены испытания в Омске. Самолет показал высокую проходимость. Есть ряд вопросов. Один из них: почему Ил-76 так агрессивно действует на снежное покрытие? Аэродром после взлета похож на поле битвы...
— Разберитесь с учеными. Дайте нам заключение к 4 февраля, — Киселев ставит отметку в повестке дня. — Начштаба, запишите срок.
— В пятницу машина ушла в Ташкент. 29-30 января ее будут перекрашивать в полярный вариант. Произведена замена элерона. 3 февраля самолет будет готов к рейсу.
— Начштаба, запишите.
— Два экипажа к работе готовы. Прошли полную программу подготовки, получили взлет с максимальной массой машины.
— Запишите...
— Аэродром на «Молодежной» в Антарктиде готов к приему Ил-76ТД. Щиты под шасси установлены на «перроне».
— Запишите.
Топливо. Запасной двигатель. Аварийно-спасательное оборудование. Ружья. Визы. Инструкция по метееобеспечению. Маршрут...
Главное в работе штурмана — точность. Вольно или невольно, но заслуженный штурман СССР В. Киселев привносит свои чисто профессиональные навыки в работу штаба. И столь хлопотное дело, как организация полета в Антарктиду, похоже, от этого только выигрывает. Увязать десятки то и дело возникающих проблем, просчитать варианты их решения, определить исполнителей, проверить их работу... Что-что, а считать Киселев умеет. Может, поэтому никто и не пытается здесь «лить воду». Дело, одно только дело.
5 февраля
Контроль готовности. Рубеж. Двум экипажам подразделения самолетов Ил-76 ЦУМВС предстоит сейчас пройти этот экзамен. Прошел — и ты допущен к полету в Антарктиду. Нет — пеняй на себя.
Графики, схемы, таблицы. А слова-то на них какие?! «Молодежная», «Новолазаревская», Индийский океан, Земля Эндерби, залив Алашеева... Пытаюсь убедить себя, что происходящее не сон и эти слова, которые еще в школе звучали примерно так же, как Сатурн, Венера, Юпитер, вот-вот обретут вполне земное значение. Но грезы мои не глубокие, в методический класс меня возвращает боль под лопаткой. Дает знать себя укол против холеры — один из многочисленных пунктов, которые необходимо заполнить в пропуске на Шестой континент. В Антарктиде микробов нет и, похоже, врачи боятся, как бы мы не завезли туда холеру.
Шутки-шутками, а экипажам приходится несладко. Складывается впечатление, что комиссию объединяет одно огромное желание — найти все-таки предлог, чтобы рейс в Антарктиду для человека остался лишь мечтой.
— Назовите параметры аэродрома в Ларнаке. Какие метеоусловия возможны на участке Джибути — Мапуту? Координаты точки возврата? Длина упругой части полосы ВПП в «Молодежной»?
Вопросы, вопросы, вопросы... Их задают в течение вот уже двух часов сорока минут.
— Уход на второй круг, ваши действия? Отказ двигателя, ваши действия? Нарушение связи с Москвой, что будете делать?...
Любой самый строгий экзамен в институте — приятная прогулка в тенистой роще по сравнению с контролем готовности. Иного подхода здесь и быть не может. В небе за справочником не пойдешь, а подсказки ждать не от кого. И по мере того, как оба экипажа — основной и запасной — успешно отражают все «атаки» комиссии, напряжение в классе спадает.
— Есть еще вопросы? — Киселев, улыбнувшись, обводит взглядом членов комиссии. — Тогда подведем итоги. Экипажи к полету в Антарктиду готовы...
18 февраля, 7 часов 18 минут
Сегодня заканчивается вторая неделя с тех пор, как Антарктида являет нам свой капризный характер. Причем она умудряется продемонстрировать его на расстоянии в шестнадцать тысяч километров. Вылет откладывается со дня на день — с 11 февраля, когда мы должны были начать свой полет в Антарктиду, держа курс... на север, в Ленинград.
Вчера забрезжил слабый свет надежды. Киселев в очередной раз собрал журналистов, вылетающих в Антарктиду, и сказал:
— Позвонили из ААНИИ. Всем вам необходимо быть завтра утром в институте. Оформите документы, получите спецодежду, прослушаете инструктаж о правилах поведения в Африке. Пока вы будете выполнять все эти формальности, самолет с технической комиссией прилетит в Пулково. Ночуем, загружаемся, берем полярников и улетаем в Антарктиду. Если позволит погода, — добавил Киселев фразу, от которой в очередной раз предстартовое волнение наше затихло и захотелось чертыхнуться. Дело в том, что подготовка к рейсу прошла по плану, экипажи и машина к дальнему перелету готовы. Об этом бодро информировали своих читателей и слушателей средства массовой информации, радио и телевидение. А потом началось: «В Антарктиде тепло... Тепло... Тепло». И так изо дня в день.
— Рекомендую вам выехать поездом в Ленинград. Утром будете в институте, а тут и мы подлетим.
Час от часу не легче. Нарушается первая заповедь, которую продиктовал сам же Киселев: «От самолета не отрываться!»
20 часов 42 минуты. Ленинград, гостиница «Россия».
Ждем Киселева. Он у директора ААНИИ Б. Крутских. Сейчас там определяется судьба завтрашнего вылета. Все решит разговор с начальником станции «Молодежная» Рюриком Максимовичем Галкиным. С утра в Антарктиде началось похолодание. Ирония судьбы: мы ждем морозов от континента, владеющего абсолютным мировым рекордом низкой температуры — 89,2 градуса. Но сейчас там необычно жаркое лето. В последние дни температура поднималась до +5 градусов.
... Весь день прошел в хлопотах. На руках — целый ворох справок, обязательств, договоров, которые мы заполняем, подписываем, утверждаем и сдаем в отдел кадров, в бухгалтерию, в планово-экономический отдел, на склад. Попытка старшего инженера по технике безопасности запугать нас ужасами Антарктиды не удалась, и он после весьма продолжительного перечня того, чего в экспедиции нельзя делать (а нельзя в Антарктиде ничего, как же люди там работают?), протянул нам два журнала, в которых мы оставляем свои автографы. На дистанции к нам примкнул Николай Матвеев, радионавигатор из Внукова.
— Думал не успею, — скороговоркой на пути из кабинета в кабинет рассказывал он. — Вызвали, на сборы дали сутки, и вот я здесь. Второй раз лечу.— Понравилось? — оглядывается Чебаков.
— Еще как! — кричит Матвеев.
— Там что, правда такие трещины, какими нас пугают? — на ходу врезаюсь в разговор я.
— Глубокие! — жизнерадостно отвечает Матвеев. — Если провалишься, лететь будешь к началу географии, а не найдут — до конца истории.
В очередной раз встречаем заместителя директора ААНИИ Николая Александровича Корнилова, назначенного начальником воздушной экспедиции в 31-й САЭ.
