После обеда мы изучили трек, обошли его по периметру, поговорили с другими байкерами и стали ждать пяти часов, когда автодром откроется для свободного посещения.
— Куда направляетесь? — спросила нас компания немецких мотоциклистов. — В Италию?
— Нет, не в Италию. Вообще-то мы едем в Нью-Йорк, — ответили мы.
— А? Что? Как? — загалдели они. На их озадаченные лица действительно было смешно смотреть, пришлось объяснить им ситуацию.
Юэн: Просто поселиться в гостинице и ничего не делать было сущим наслаждением. Ходить в своей одежде, обедать, сидеть в баре средь бела дня, может, чиркнуть пару строк — словом, отдыхать с утра до вечера — было для меня совершенно внове. Никаких дел, никаких звонков. Весь день ничего не делать. Просто расслабляться. Это была просто сказка.
Мы нашли хорошую точку обзора у скоростного зигзагообразного правого участка, но было сущим мучением смотреть, как мимо с ревом проносятся другие байкеры. Эх, хороша трасса: почти двадцать три километра Кольца, восемьдесят четыре правых поворота, восемьдесят восемь левых, длинные прямолинейные участки, крутые подъемы с четырьмя деревнями по пути. Чарли был просто сам не свой: ну до чего же бедняге хотелось вскочить на мотоцикл и с ветерком промчаться по треку.
— У меня примерно такая же ломка, как у тебя без курева. Я из последних сил сопротивляюсь желанию усесться на этот гребаный мотоцикл, — объяснял он. — Вот сейчас пойду и куплю билет… Или нет, потерплю… Или все-таки куплю… Нет, не куплю…
— Смотри! — воскликнул я, перекрикивая рев автодрома. — Вон семейка едет на легковушке: папаша гонит вовсю, жена рядом, а двое пристегнутых детей сидят сзади.
Их автомобиль преследовал молодой парень в кардигане, сидевший за рулем побитого хэтчбека. Хотя он мчался по трассе на довольно опасной скорости, но вел автомобиль при этом довольно небрежно — локоть водителя торчал из бокового окна, словно он рулил одной лишь левой рукой, болтая с товарищем на пассажирском сиденье. А затем мимо довольно медленно проехал мотоцикл — гонщик не спешил, поскольку на заднем сиденье сидела его девушка.
— А-а-ах, — одновременно вырвалось у нас обоих. В осторожной езде байкера по Кольцу было нечто трогательное, и мы тут же подумали о своих женах и детях, оставшихся дома.
— До чего же волнующее зрелище, — заметил я. — У меня аж дыхание перехватило, трогательно до слез — парень, катающий на мотоцикле свою девушку. Просто ком в горле встает.
Но Чарли все еще был одержим мыслью проехать по трассе.
— До чего же странное чувство всегда возникает у меня перед гонкой, — не унимался он. — Как будто какой-то другой человек внутри меня так тащит к мотоциклу и подзуживает: «Ну, давай! Залезай на байк, пора на трек!» — а я себя сдерживаю. Вот и сейчас то же самое.
— Если тебе так хочется, иди и купи билет, — ответил я, поскольку мне это уже порядком надоело. — Обмотай джинсы скотчем и давай, валяй. Я поеду дальше один, если навернешься…
Чарли успокоился, лишь когда я пообещал, что мы обязательно вернемся погонять по Кольцу осенью, после нашего кругосветного путешествия. На закате мы взобрались к замку Нюрбург, крепости двенадцатого века, возвышающейся над треком. День прошел, как мы оба согласились, просто восхитительно. Я начал подозревать, что все дело в том, чтобы просто сбежать от рутины и шататься по свету — как в детстве я слонялся со своими приятелями по улицам. У меня в голове все никак не укладывалось, что подобный образ жизни я буду вести еще целых три с половиной месяца. Наверняка дальше будет по-другому: кое-что изменится, и уж точно станет труднее, — но я не мог не признать, что сейчас пребываю на вершине блаженства.
— Боже, как же здесь красиво! — изрек я — так, ни к кому особо не обращаясь.
Чарли: На следующее утро мы решили покрыть семьсот пятьдесят километров до Праги одним броском. Отведав слишком жирной немецкой пищи и выпив несколько чашек крепкого кофе накануне вечером, мы в ту ночь спали плохо, и мысль о дополнительном дне в Праге для восстановления сил, без остановки в Бамберге, как стояло у нас в графике, одновременно пришла в голову нам обоим. Мы отправились в путь рано утром, чтобы было побольше времени. К полудню мы доехали до Бамберга, красивейшего средневекового города с крутыми холмами, увенчанными живописными замками, словно сошедшими со страниц сказок братьев Гримм, но решили, что останавливаться на обед тут не будем — слишком много туристов. Съехав на обочину за городом, чтобы обсудить дальнейшее путешествие, мы обнаружили, что с самого утра нас обоих терзают одни и те же тревоги.
— Что-то не особенно тянет меня в Прагу, — признался Юэн. — Сейчас вот я просто в отпуске — еду себе на мотоцикле вместе со своим лучшим другом. Когда же мы доберемся до Праги, нам надо будет встретиться с Рассом и Дэвидом, чтобы заняться фильмом. Для меня это равносильно возвращению на работу, еще один день на съемочной площадке — как раз то, от чего я и стараюсь сбежать. К тому же, когда мы собираемся вчетвером, начинается такая неразбериха. У каждого имеется на все своя собственная точка зрения.
Я испытывал те же чувства. Может, в том были виновны огромная свиная ножка или крепкий кофе, но всю ночь мне снились кошмары — подсознание было настроено на встречу с остальными, в особенности с Клаудио фон Плантой, нашим оператором. Мы вновь столкнулись с главной дилеммой нашей поездки. Путешествие, конечно же, прежде всего. Документальный сериал вторичен, это лишь средство достижения цели. Но если уж решаешь снимать фильм о путешествии, то все в этом путешествии — направление, маршрут, организация — уже изменяется, поскольку ты ведешь его съемки. Мы были в пути всего лишь третий день, но нам уже до чертиков надоело снимать друг друга. Для путешествия это было сущей помехой, и единственным разрешением проблемы было, чтобы Клаудио постоянно ехал с нами. Но это означало конец нашей мечты о двух друзьях на дороге. И коли Клаудио будет с нами, будничная организация съемок неизбежно вторгнется в романтику нашего путешествия еще сильнее.
Существовала и другая проблема: за день до нашего отъезда из Лондона Клаудио провалил экзамен на права. Его включили в нашу команду в качестве оператора в последнюю минуту. Он убеждал нас, что является опытным мотоциклистом. Вообще-то, так оно и было: почти двадцать лет в седле. Но большей частью он ездил на мопеде, а не на большом BMW с объемом двигателя в 1150 кубов, весившем четверть тонны. За несколько дней до отправления Клаудио обнаружил, что его права не позволяют ему водить большие мотоциклы.
