Единственным приемлемым решением казалось — оставить все лишнее имущество и собак под надзором одного человека тут же у сугробов; здесь было прохладно, и оставшийся мог уделять все свое время на добычу пропитания себе и собакам посредством охоты. Остальные четверо пешком и налегке могли предпринять экскурсию по Земле Санникова, возвращаясь время от времени к этой базе для сдачи собранных коллекций. Горохов, знавший чукотский и ламутский языки, был необходим для сношений в случае встречи с онкилонами, поэтому остаться сторожить вещи и собак приходилось Никифорову. Последнего несколько смущала необычная обстановка, но вообще он, как и все промышленники Севера, не боялся провести несколько дней или даже недель в одиночестве; свора собак представляла достаточную защиту от хищных зверей, а вместе с тем доставляла достаточно забот — так что скучать от безделья не приходилось, Выбрали место между двумя сугробами, поставили палатку и употребили конец дня на сортировку вещей. Идя в глубь котловины пешком, нельзя было обременять себя большим грузом; приходилось брать только самое необходимое — небольшой запас одежды, белья и обуви, ружья и заряды к ним, котелок и чайник, рассчитывая питаться охотой и ночевать под открытым небом.
К вечеру небо покрылось тучами и пошел мокрый снег, иногда сменявшийся дождем; пришлось укрыться в палатке.
— Эта погода показывает нам, что нужно принять какие-нибудь меры, чтобы оставляемые вещи, нарты и байдара за лето не попортились и не погнили, — сказал Горюнов.
— Придется выстроить шалаш из кольев и корья, — заметил Ордин.
— Это будет плохая защита, да и за корьем придется далеко ходить, — заявил Горохов.
— А эти сугробы на что? В глубине они, наверно, не тают. Выроем в них пещеру и сложим там все вещи — будет и сухо, и холодно, и от хищников безопасно.
— А для собачек выроем другую, — прибавил Никифоров, — они жары не любят, да и запирать их на ночь можно будет, чтобы не разбегались.
— Не только на ночь. Пойдешь на охоту с двумя — тремя, а остальных запрешь. Не всю же свору с собой водить! Этак ничего не добудешь — они всех зверей распугают, — заметил Горохов.
— Совершенно верно, мысль прекрасная! — сказал Горюнов. — Завтра с утра мы ее претворим в дело.
В этот вечер в палатке было холодно и неуютно — дров не было, и ужин сварили кое-как на хворосте, набранном по соседству в полосе кустарника. Поэтому рано легли спать. Но доносившиеся из котловины гораздо более близкие различные звуки — мычанье, блеянье, рев животных — часто тревожили собак, поднимавших лай и вой и будивших спящих.
— Не завидую я Капитону, который все время будет спать возле этих горланов! — проворчал Костяков во время одного из концертов.
— Когда он запрет их в снеговую пещеру, они будут спокойнее, — ответил Горюнов, поворачиваясь на другой бок.
Утром принялись за работу и при помощи топоров вырубили в сугробе, вблизи того места, где он примыкал к базальтовому обрыву, глубокую галерею. Под поверхностным слоем снега оказался сплошной лед, который, очевидно, лежал уже целые столетия, так что нельзя было опасаться, что он за лето растает. В грот сложили лишние вещи, байдару и две нарты, а вход заложили глыбами льда, чтобы вглубь не мог проникать теплый воздух и чтобы какой-нибудь хищник не мог в отсутствие Никифорова забраться внутрь. По соседству вырубили еще три грота, поменьше, каждый для одной упряжки собак.
Третью нарту оставили Никифорову, чтобы он мог подвозить к своему жилью дрова из леса и туши добытых животных. Никифоров, которому ледяные пещеры очень понравились, намеревался вырыть еще одну — для хранения мяса, а другую — для себя и палатку поставить внутрь последней, чтобы спать спокойно, не опасаясь нападения. В пещеру ночной незваный гость мог проникнуть только с одной стороны, а не со всех, как в палатку, и достаточно было положить пару собак у входа, чтобы чувствовать себя в полной безопасности.
Эти работы заняли почти целый день; успели только сходить на опушку ближайшего леса и нарубить дров для ночлега.
Утро, хотя и хмурое, но без дождя и тумана, позволило начать исследование котловины. Четверо путешественников с котомками за спиной, с ружьями на плече двинулись на север. Они взяли с собой наиболее смышленых собак, вожатых упряжек; одна была совершенно черная, другая почти белая; первую звали Крот, вторую — Белуха. Никифоров с третьим вожаком — Пеструшкой — провожал товарищей, чтобы добыть себе и собакам пропитание на ближайшие дни.
По мере отдаления от сугробов растительность становилась более обильной; мох сменила трава, затем пошли кусты полярной березы, ивы и ольхи, стлавшиеся по земле. Сюда ненадолго уже заглядывало полуденное солнце, и растительность пробуждалась к жизни. Чем дальше, тем выше становились кусты, и затем полярные виды уступили место представителям более умеренной полосы — появилась лиственница, белая береза, ольха, а среди травы пестрели первые цветы. Деревья достигали трех-четырех метров вышины, образуя небольшие рощи, перемежающиеся с полянами. При проходе через одну такую рощу собаки, бывшие на привязи, обнаружили беспокойство, стали рваться вперед и ворчать. Приготовив ружья, путешественники осторожно подошли к опушке и увидели на поляне большое стадо пасшихся животных. Видны были черные спины с довольно большими горбами и пушистые короткие хвосты, напоминавшие большую кисть. Когда одно из животных подняло голову, то оказалось, что она похожа на бычью, но короче и круче и увенчана большими, загнутыми вперед и вверх рогами. Животное уже почуяло опасность и издало глухое мычанье, встревожившее все стадо.
Медлить было нельзя. Горюнов выстрелил из винчестера в ближайшего быка, который подскочил и упал на колени. Остальные в недоумении шарахнулись в разные стороны, но не убежали. У некоторых рога были короче и тоньше; видны были и телята разного возраста.
Спустив собак, охотники побежали к раненому быку. Стадо при виде людей пустилось наутек, но собакам удалось остановить теленка, который и был застрелен Никифоровым. Раненый бык при приближении людей поднялся и бросился им навстречу со свирепым ревом; наклонив голову и выставив огромные рога, он несся вперед, оставляя кровавый след. Но собаки, подбежавшие сбоку, обратили на себя его внимание; он круто повернулся к ним и в это время получил еще две пули, которые его свалили.
Обступив жертву, охотники с удивлением рассматривали ее.
— Как хотите, это не мускусный бык, как можно было думать, — заявил Костяков. — У него и шерсть короче, и голова и рога другие.
