Вторая половина XVIII века — это эпоха высшего расцвета парусного флота. Никогда до тех пор искусство строить деревянные корабли и управлять парусами не достигало такого совершенства. Впоследствии, с изобретением пароходов, искусство это утратилось.
Сейчас нам трудно даже вообразить себе всю сложность управления гигантским фрегатом, паруса которого состоят из двухсот отдельных частей. Двести парусов, и у каждого свое назначение! При перемене ветра каждый парус передвигали. Какой громадный опыт, какую находчивость, какие точные знания нужно было иметь, чтобы не сбиться, не спутаться!
А сколько нужно было отваги, чтобы годами блуждать по неведомым водам, не зная, что ждет тебя за линией горизонта! Деревянные днища кораблей гнили, обрастали корой из ракушек. Порой не хватало продуктов, кончалась пресная вода. Но тысячи миль оставались позади, а все те же волны по-прежнему били в борта, и менялось только расположение созвездий в небесах.
На самой высокой мачте висела корзина, в которой сидел матрос. Волны шатали корабль, и корзина качалась, как люлька. Матрос сидел в корзине, вглядываясь в даль и стараясь заметить землю. Так качался он между водой и небом, ничего не видя, кроме волн. И вот наконец замечал он на горизонте синюю туманную полосу. Стремительно спускался он вниз, на палубу, радостно крича во все горло:
— Земля!
Так мало-помалу люди открывали новые страны. Так все ясней становились очертания исполинского океана. Одни из этих моряков потонули, другие погибли в боях, и только немногим пришлось умереть дома, на родине. Но мир никогда не забудет бесстрашных водителей фрегатов. Вот имена самых прославленных из них: капитан Джемс Кук, капитан Лаперуз, капитан Иван Федорович Крузенштерн и капитан Дюмон Дюрвиль.
О них мы и расскажем.
Часть первая. Капитан Джемс Кук и три его кругосветных плавания
Джемс Кук впервые выходит в море
Когда какому-нибудь судну, стоящему в доке города Стэйта, нужно выйти в море, подымается суматоха. Док всегда переполнен, корабли стоят борт о борт, сжатые извилистым каменным молом. С берега мачты кажутся непроходимым лесом — такое их там множество и такая там теснота.
Чтобы вывести одно судно из дока, надо переставить все до единого. А это не легкое дело.
И вот на мол взбегает служащий дока с рупором в руках.
— «Горец», вперед! — гудит рупор. — Стань рядом с «Нептуном»! «Нептун», вперед! Стань рядом с «Трезубцем»! «Трезубец», вперед! Стань за «Неустрашимым»!
И все приходит в движение.
Наконец освобождается узкая полоска черной воды, по которой готовое к отплытию судно выходит в море.
Так было и ясным июльским вечером 1746 года, когда из Стэйтского дока вышел угольщик «Геркулес». Начинало темнеть, в небесах появились первые звезды. Белые домики Стэйта таяли вдали, сливаясь с синей полоской берега.
«Геркулес» принадлежал торговому дому «Братья Уокер»и шел в Дублин с грузом угля под командой капитана Джона Уокера и боцмана Генри Уокера.
Старый «Геркулес» был единственным судном «Братьев Уокер», и экономные братья, чтобы не увеличивать расходов, держали на нем всего двух матросов. Конечно, такому экипажу трудно было управлять кораблем, и многие пророчили ему скорую гибель. Но море щадило «Геркулеса», и он, всегда перегруженный, всегда грязный, продолжал плавать между Стэйтом и Дублином.
Капитан Джон Уокер был бородат, угрюм и скуп. Он нисколько не был похож на своего брата Генри Уокера, молодого, веселого человека.
Генри Уокер любил книги о путешествиях и часто подолгу разговаривал в порту со старыми моряками, побывавшими в далеких странах.
Когда город скрылся в сумерках, Генри спустился в трюм посмотреть, хорошо ли сложены мешки с углем, не рассыплет ли их морская качка. Джон остался на палубе. Четверть часа спустя Генри вылез из трюма, ведя за руку оборванного, грязного мальчика.
Мальчику было лет четырнадцать. Сквозь лохмотья просвечивало голое тело, из рваных башмаков вылезали пальцы, жесткие черные волосы торчали во все стороны. Левый глаз его был подбит и превратился в узкую сверкающую щелочку, зато правый смотрел смело и дерзко. Мальчик шагал с таким храбрым, независимым видом, что нельзя было решить, кто кого ведет — он ли Генри Уокера или Генри Уокер его.
— Погляди, Джон, вот так находка! — со смехом проговорил Генри, подводя мальчика к брату. — Он вылез прямо на меня из мешка с углем и заявил, что навсегда остается у нас на судне. Я пригрозил выбросить его в море, но он нисколько не испугался. Он мне ответил, что уж лучше лежать на морском дне и видеть, как над тобой проходят корабли, чем вернуться назад в Стэйт к суконщику Сэндерсону. Видал ли ты когда-нибудь такого чудака? Право, он мне нравится!
Но Джон только нахмурился. С какой стати он повезет в Ирландию бесплатного пассажира?
— Как тебя зовут? — начал он грозный допрос.
— Джемс Кук, сэр.
— Ну, мистер Джемс Кук, ты, я вижу, хочешь есть чужой хлеб?
— Нет, сэр, я хочу работать.
— Работать? Что же ты хочешь делать?
— Я хочу стать моряком!
— Нам нужен юнга, — вставил было Генри, но Джон так посмотрел на него, что он сейчас же прикусил язык.
— Да разве такие младенцы годятся в моряки? — еще строже продолжал Джон. — Разве ты был когда-нибудь в море? Знаю я вас, дармоедов!
— Я не дармоед и никогда не буду дармоедом! Я всему выучусь, сэр!
Джон Уокер хотел было рассердиться, но внезапно увидел подбитый глаз мальчика, и ему стало жаль своего непрошеного пассажира.
— Кто это тебя так изукрасил? — спросил он.
— Мистер Сэндерсон, сэр, мой хозяин. Он бил меня, и я удрал от него. Я не хочу больше служить в лавке, я хочу уехать в Индию!
— В Индию? — спросил Джон Уокер.
— В Индию, — повторил мальчик. — Я пошел в док, пролез вместе с грузчиками к вам на корабль и спрятался в трюме, среди мешков с углем. Я буду работать и днем и ночью, — умоляюще прибавил он, — я буду делать все, что вы прикажете, только возьмите меня с собой в Индию.
Джон Уокер улыбнулся впервые. А Генри захохотал.
— Ну, Джемс, здесь ты промахнулся, — сказал Генри. — Мы привезем тебя не в Индию, а всего только в Ирландию, в Дублин. В Индию на таких плоскодонных кастрюлях, как наша, не ходят! Правда, и «Геркулес» знавал лучшие времена — в дни своей молодости он хаживал и в Берген, и даже в Кадикс, но в Индию… нет, до Индии он не добирался.
Джемс был огорчен. Он думал, что все корабли идут в Индию. Так сказал ему два года назад его отец, безграмотный батрак. Джемс, впервые попавший в город, был поражен множеством кораблей, стоявших в гавани.
