На следующий день я намеревался начать ремонтные работы. Капитан Соснин решил, что, если «Пати» поднять на палубу «Литвинова», то его моряки смогут мне помочь. Мое миниатюрное суденышко оказалось установленным между первым и вторым грузовыми люками, за работу принялась целая ремонтная бригада под руководством первого механика Геннадия Пушкаренко и старпома Володи Дувакина. Забегая вперед, скажу что работы эти заняли целых десять дней, зато на «Пати» появилась палуба, закрывающая всю ее носовую половину, и многое другое.
В новогоднюю ночь я принял новое решение: не Ресифи, а Тринидад будет моей конечной целью. Правда, в таком случае мне снова не придется повидать Бразилию! Успокаивал себя тем, что карнавал в Рио начнется через 30 с небольшим дней, так что абсолютно никаких шансов попасть на это прекрасное зрелище у меня все равно уже нет.
Все говорило за то, что мне придется отправиться в путь без секстана: денег едва хватало на покупку компаса.
Снова и снова раскладывал я на столе январскую карту Атлантики. Начальные несколько сот миль надо будет идти под ветер. Моя «Пати» решительно не предназначена для сильных ветров. Без балластного киля, с простейшим парусом — эта лодка приспособлена как максимум к каботажным рейсам. Канарское течение, которое имеет скорость не менее 0,5 узла, и сильный (5–6 баллов) нордовый ветер будут сносить меня к зюйду — приятное туристское плавание становится невозможным! В довершение всего — ветер, несущий микроскопический песок из далекой пустыни, ограничивает видимость до одной мили. В 200 милях от Дакара в соответствии с моим генеральным курсом я окажусь в зоне Североэкваториального течения. Далее «Пати» получит классический пассат с норд-оста. На всем этом этапе, судя по всему, я буду иметь ровный ветер со скоростью 4–5 узлов. Таковы теоретические расчеты. Что же ждет нас с «Пати» в действительности?
В субботу мы с Володей едем в Дакар покупать шлюпочный компас. Повезло — в магазине он оказался последним. После обеда крутимся на воде, чтобы определить девиацию. Оказывается, все мои навигационные расчеты будут несколько упрощены, поскольку никакой девиации у этого компаса нет и вообще придется обходиться без тонкостей!
* * *
И вот 6 января судовая стрела опустила «Пати» на воду. Я поблагодарил экипаж «Максима Литвинова» за искреннюю дружескую помощь и заботу, а затем сошел в лодку и на буксире маленькой моторки под советским флагом покинул шумный сенегальский порт.
Ветер в море дул совсем не так, как в гавани. При легких порывах норд-оста «Пати» отправилась в плавание. Вторую половину этого памятного дня я провел, регулируя «самоуправление» лодки под парусами, однако никак не могу сказать, что добился удовлетворительного результата. На закате мимо прошли сразу три рыбацких бота и огромный скандинавский контейнеровоз. Ночью надо быть особенно осторожным: здесь проходят трассы судов, направляющихся из Европы в Азию.
В 23.00 последний раз вижу маяк Дакара. Прохладно, можно сказать холодно! Ветер усиливается до 3–4 баллов. С небольшим беспокойством наблюдаю набегающие буруны. Ночью сплю порциями буквально по нескольку минут.
Завтрак состоит из прекрасной охотничьей колбасы, ржаного хлеба «мэйд ин Максим Литвинов» и красного вина. В полдень — туалет: моюсь смоченной в пресной воде губкой.
Под гротом и стакселем достигаю скорости около 3 узлов. Пробовал поставить два симметричных стакселя-близнеца, но тогда «Пати» еще быстрее сходит с курса, а скорость падает.
На третий день плавания, где-то около полудня, волны начали очень быстро расти. Час спустя за кормой вставали уже целые горы воды. Вещь небывалая при ветре, едва достигавшем 5 баллов (интересно, что об этом говорят мудрые учебники?). Через несколько часов океан успокоился, но вскоре снова разбушевался точно таким же непонятным образом. Управляю с огромным напряжением: нельзя допустить, чтобы «Пати» развернуло лагом к волне, тогда бы пришлось как следует искупаться. До сих пор промокаю как обычно, однако уже успел выяснить, что даже штормовка самой известной морской фирмы не гарантирует сухого белья. На насос рассчитывать не могу: он уже успел испортиться! Воду собираю в ведро большой губкой.
Ночь провожу на плавучем якоре, лежа под палубой. О нормальном сне нет и речи: то и дело создается впечатление, что при следующем ударе волны лодка непременно должна развалиться. К несчастью, на «Пати» с яростью обрушивалось такое большое количество воды! Только успевал вылить воду и прилечь на десять минут, как следующая порция уже оказывалась внутри лодки. Утром сменил свою «койку»: теперь до самого конца рейса буду спать на банке вдоль борта в корме. Даже когда лежу на подветренной банке, до меня свободно долетают брызги, однако это гораздо лучше, чем еще раз переживать те неприятные минуты, которые я провел в первую ночь в конуре под палубой.
9 января первый раз готовлю горячее. Океан ни на минуту не оставляет в покое. Уже давно нет никакой сухой одежды, не расстаюсь с ведром и губкой, но нет даже никакого намека на то, что ситуация улучшится. Оценка состояния моря с маленькой лодки, конечно, относительна, однако я, наверно, намного не ошибусь, если оценю волнение в 7 баллов; ветер — норд-ост силой едва 5 баллов. Я ничего в этом не понимаю, но капитан Соснин был прав, когда что-то говорил об особенностях зоны пассатов.
Мало этих гор воды, рядом появляется целое стадо косаток! Насколько помню, они не из робких: эти хищники часто нападают даже на значительно больших по размерам китов. Впервые за эти несколько дней плавания испытываю чувство страха. Да, перед выходом в рейс у меня было явно неверное представление о том, что такое открытый океан.
Примерная схема маршрута 44-дневного плавания Яцека Палкевича на шлюпке «Пати».
Схема парусности «Пати»: грот — 8 м2, стаксель — 1,85 м2, генуэзский стаксель — 3,3 м2.
Такой плачевный вид имела шлюпка в момент приобретения ее в Генуе.
Неожиданно по курсу вижу судно, тяжело борющееся с волнами. Быстро залезаю под палубу, нахожу нужный справочник и, когда судно оказывается в нескольких кабельтовых, поднимаю два флага, означающих: прошу передать мои координаты! Кубинский исследовательский корабль почему-то обязательно хотел поднять меня на палубу. Весь экипаж высыпал к борту. Думаю, что вахтенный даже не посмотрел в книгу, чтобы проверить значение моего сигнала. В конце концов я растолковал, что мне нужно, и попросил, чтобы они дали знать о встрече в Варшаву. До сих пор помню удивление кубинского офицера: «Куда? На Антилы?». Поблагодарил за координаты и со смешанным чувством гордости и неуверенности отправился дальше.
