«чья барка? и, услыхав фамилию, тотчас же в поучение остальным профанам-пассажирам прибавляют: «с Свири значится», или «с Сяси» и т. п. Вот замечательные по местоположению Островки, вот Невские пороги, которых дамы пугаются и потому спешат уйти от греха в каюту.
Большая часть судов (унжаки, тихвинки, сомины, соймы) буксируются пароходами, хотя некоторая часть их предпочитает идти лошадьми; раз только привелось увидать настоящих бурлаков (мологжан), которые на своей несокрушимой спине тащат с Мологи хозяйские сомины. Заметно однако, что бурлачество на Неве отживает свой век и скоро мологская мужицкая спина не без пользы будет заменена более быстрым и сильным двигателем. На волоковых лошаденках сидят бабы или девки, редко мальчуганы; отцы, мужья и братья на судне изворачиваются среди луды (подводные небольшие камни). Далее за Шлиссельбургом никогда не встречается мужчина на волоковой лошади — это чисто уже бабье дело, на Свири и на прионежских реках бабы преимущественно рыбачат и перевозничают; на Вознесенской пристани у парохода нет ни одной лодки с гребцом — все гребчихи, крепкие, здоровые ручные мускулы которых поспорят с мускулами наших невских перевозчиков. От Шлиссельбурга по каналам, по Волхову и по Сяси существует даже насмешливое название «сарафанная почта»; почта эта состоит из небольшой крытой лодки (телятник), прикрепленной веревками к тощей лошаденке, а на последней боком, опираясь ногами на оглоблю, сидит возница — баба. Плата бурлаку и бурлачихе неказиста, но и её бы было довольно, если бы бурлак не представлял красного зверя для всех прибрежных жителей, а бурлачиха не имела бы мужа, который не умеет различать её денег от своих собственных. Бурлаку цена от 4 р. 20 к. до 5 рублей и даже до 6 р. (водовой — тот кто ведет барку, нечто в роде десятского над остальными бурлаками; он знает путину как свои пять пальцев, а своего брата бурлака знает еще лучше; он ренегат, а потому и хуже для бурлака, нежели сам хозяин). Коштованье у бурлаков или, что все равно, судовщиков, по большей части общее артельное; расчет бывает по доставке на место, с допущением заборов и даже переборов, которые в особенности выгодны хозяину, и вот почему: есть перебор — значит и на будущий год закабалена спина бурлацкая; русская натура такова, что редко лишь отлынивает от уплаты долга работой. Баба, девка получают от 2 р. 20 до 3 р. в неделю, но на беду с ними вместе путину по большей части совершают их тятеньки, муженьки и братцы, а так как, как я уже сказал, сии последние разности имуществ нс признают, то и выходит на поверку, что дамы работают в пустую, а кавалеры крайне бесцеремонно рассыпают дамскую трудовую копейку по бесчисленному множеству кабаков, которые, как тенета, расставлены охочими до бурлацкой выручки людьми бурлаку на погибель, а себе на пользу. Интереснее всего то обстоятельство, что количество кабаков прямо пропорционально количеству затруднений при плавании рекою; так напр. на Неве их меньше — и кабаков меньше, на Свири их больше и кабаков видимо-невидимо. Сначала меня изумил этот факт, но какой-то словоохотливый купчик разъяснил мне, в чем тут дело, и затем при каждом пороге я первым делом искал глазами кабака, который и находил не вдалеке, тут же у берега. Дело объясняется весьма просто: подошло судно к порогу — надо остановиться, чтобы или приготовиться к спуску самим или приговорить местного лоцмана (это случается редко, большею «частью на судне лоцманует водовой, который не хуже местных жителей знает всякую луду) — отсюда задержка, гулевое время, а следовательно и позыв на выпивку; судно счастливо спустилось через порог, опасность миновала — ну как же тут удержаться от легонькой выпивки, когда «в горле-тоуже свербит с давишней, которая одна-то заскучала». Таким-то образом спускает бурлак или судовщик хозяйское судно, пообтирает свою спину и раскидывает свой заработок по берегам сплавной реки, по тем местам, где скаредный мещанский умишко, обладающий однако полным знанием его бурлацкой натуры, расставил сети на гроши его.
Нередко по кабакам бурлаки пользуются кредитом — это-то и есть самая главная пагуба бурлацкая, Поразсчелся в конец судовщик с хозяином и понес, положим, домой чуток деньжонок, которые достались ему за вычетом заборов, да прогулов, — а тут-там уплатить надо, в другом месте опять должок есть; уплатил долг и рад бы уйти от доброго целовальника, да тот что-то уж не в меру расщедрился и от себя косушку ставит; выпили — ну как тут не ответить такою же? Ответил, закружило в голове — и к уплаченному долговому четвертаку приплачивается уже чистоганом полтинник, а то и больше; а тут глядишь и еще горе: жена на бечеве избаловалась, тоже иногда выпивать стала, девка, что по осень надо бы замуж отдавать, загуляла не то с бурлаком же, не то с приказчиком.... Бечевник и путина сделали свое дело: судовщик без денег, дома голодно, семья запропала! Спешу впрочем оговориться: иногда-и бурлак, и жена его, и мальчик и девка приходят домой неприкосновенными по части нравственности и с выручкой, да только таких что-то не часто видишь — видно уж те остаются навсегда сидеть дома, так как им удалось выполнить то, что почти невозможно, а именно и невинность соблюсти и приобресть капиталы. По большей же части судовщик и на будущий год идет в кабалу к хозяину из за летошнего перебора, да зимней уплаты за него податей, и шляется он таким образом аккуратно несколько путин сряду, пока не хватит его в Питере холера или тиф, или же не сорвется он на Калашниковой пристани с переходных мостков и смертью своею не доставит обличителям случай обличить судохозяев в скупости на постройку более широких сходней.
В 15-ти верстах от Шлиссельбурга находятся пески, которые снабжают Петербург песком; у берега чуть не постоянно в продолжение целого лета грузится от 30 до 40 барок(песчанки); работа кипит, слышна ругань, без которой русский человек ничего не делает, да и сделать не может. На правом берегу на сереньком фоне неба выделяются знаменитые «Красные Сосны» — просто на просто оголенные 4 сосны с плохеньким памятничком под ними. Как ни жалко на вид это место, однако оно играет не малую роль в истории нашей родины и запущенность Красных Сосен доказывает только, насколько неблагодарно потомство к тому, кто выдвинул вперед Россию; здесь Петр Великий провел последнюю ночь перед тем, как он со вершил завоевание Ниеншанца, небольшого земляного городка с посадом в 400 домов при впадении в
