Когда экипаж Моряшина подлетал к «Востоку», он получил информацию о случившемся и указание срочно вернуться в «Мирный», дозаправиться, взять на борт пилота-инструктора Радюка и начать поиски пропавшего Ил-14. Но командир принял другое решение — прийти на «Восток», быстро разгрузиться и попытаться найти Ил-14 Голованова на обратном пути. Сделать это не удалось... Они сели в «Мирном», заправили самолет, упаковали в старую теплую одежду газовый баллон, паяльную лампу, бутылку со спиртом на тот случай, если кто-то все же получил травму или обморозился (кстати, спирт так и не был израсходован и вернулся на станцию), уложили все это в ящик и взлетели...
К этому времени экипаж Голованова все-таки запустил ОДВ-300 — небольшой бензиновый двигатель с генератором, входивший в оборудование полярного варианта Ил-14, и смог наладить с самолетом Моряшина дальнюю связь, хотя и неустойчивую. Но Радюку с экипажем удалось, пеленгуя этот слабенький сигнал, точно выйти в район, где лежал самолет Голованова, и установить связь с ним уже на УКВ — у терпящих бедствие нашлась радиостанция Р-855, маленькая, карманная, работающая на дальности в 10-15 км. Как оказалось, «легли» они в 560 километрах от «Мирного», на высоте около 3000 метров...
А Антарктида продолжала буйствовать — низовая метель укрывала подстилающую поверхность, занося снегом лежащую «на брюхе» машину, видимость на малой высоте не превышала 200-500 метров. В этих тяжелых условиях Радюк сделал несколько пробных визуальных заходов и сбросил груз «по-торпедному».
В «Мирном» объявили чрезвычайное положение. Начальник экспедиции дал указание трем санно-гусеничным поездам, работавшим на ледниках, срочно идти на помощь экипажу Голованова в район, обозначенный Радюком. Руководителем спасательных работ назначили заместителя командира отряда Александра Егорова, который с вертолетной группой находился в это время на судне, стоявшем на рейде «Мирного». Он вместе с экипажем Анатолия Климова быстро перелетел на станцию, оперативно разобрался со сложившейся обстановкой, четко поставил задачу каждому экипажу... Любой потерянный час грозил бедой тем, кто оказался в пустыне.
... В составе 35-й САЭ проходил испытания новый самолет Ан-28, который в декабре 1989 года доставил в «Молодежную» НЭС «Михаил Сомов». Летно-испытательный отряд из 13 человек возглавлял Б. Б. Бораш. Из «Молодежной» самолет перегнали в «Мирный», используя промежуточные подбазы топлива. Ан-28 оказался хорошей машиной, оборудованной лыжами. Он мог перевозить до 17 пассажиров и различные грузы, ему требовалось всего 300 метров для взлета. На нем испытатели выполнили более 70 полетов, проведя в небе более 100 часов. Попытались решать на нем и основную задачу: первый полет из «Мирного» на «Восток», через две промежуточные подбазы, был выполнен 16 января 1990 года. Всем оказался хорош этот самолет, он с успехом заменил бы Ан-2 и Ми-8 на полевых работах или на коротких трассах для доставки людей и грузов, но принять вахту у Ил-14 никак не мог — дальность полета его в условиях Антарктиды была явно маловатой! Однако его тоже подключили к поискам пропавшего Ил-14. Первый вылет Ан-28 не принес результатов. 21 февраля его использовали уже для других целей — для переброски к одному из санно-гусеничных поездов, вышедших в район вынужденной посадки Ил-14, топлива для Ми-8, где была организована подбаза. В этот же день Ил-14 Моряшина и Радюка, взяв на борт упакованные продукты, выполнили второй поисковый полет, но снова безрезультатно.
В это время в экипаже Голованова события развивались своим чередом. Ночью с 21 на 22 февраля установилась ясная тихая погода, метель улеглась, засияли звезды, ярко стал виден Южный Крест. Как рассказывал Александр Акимов, они открыли дверь, чтобы найти сброшенный груз, и совершенно неожиданно для себя, увидели вездеход «Харьковчанку». Когда же подошли к ней ближе, то обнаружили сброшенный ящик. Эту шутку сыграла с ними оптическая иллюзия, вызванная, скорее всего, состоянием атмосферы и тем психологическим настроем, когда видишь то, что хотелось бы увидеть. Забрали ящик, моторным чехлом отгородили от бензобаков небольшое пространство, разожгли паяльную лампу, вставили ее сопло в буровую трубу, высунув ее конец в щель двери для отвода гари. Получилась маленькая, защищенная со всех сторон, площадка, где, наконец-то, можно было немного отогреться. Стали думать, как обозначить свое местоположение поисковому самолету. Из всего запаса ракет только три оказались пригодными для использования. Дымовых шашек на борту не нашлось, а фальшфейеры годятся только для ночи — днем при солнечном свете их почти не видно. В конце концов, второй моторный чехол разложили на улице, облили бензином, а также еще установили шест с красным куском материи от транспарантов — что-то наподобие флага. У крыльев поставили бочки, заполненные ветошью и облитые бензином... Оставалось пережить самое мучительное — ожидание, до того, как появятся спасатели.
22 февраля экипаж Ми-8 Анатолия Климова вылетел к санно-гусеничному поезду. После того, как он дозаправил вертолет топливом, его повел за собой Ил-14 Моряшина и Радюка, подошедший с «Мирного». В такой связке они шли больше часа. Погода ясная, но с востока наползают сумерки... Выходят в район, где должен лежать самолет Голованова, но машины не видно — занесло снегом. Радюк включает проблесковые огни, посадочные фары и начинает барражировать над ледовой пустыней, перекладывая машину из виража в вираж, давая возможность экипажу получше рассмотреть обстановку внизу. Наконец, слева на борту засекли вспышку ракеты, мелькнувшую по небу, как искорка. И тут же появилась связь на УКВ.
Экипаж, терпящий бедствие, зажигает чехол и ветошь в бочках, но из-за недостатка кислорода они горят едва заметным голубым пламенем. А сумерки все сгущаются, тени от застругов исчезают... Наконец, Ми-8 приземляется. Пока экипаж Голованова занимал места в его кабине, Олег Акимов произвел внешний осмотр лежащего на фюзеляже Ил-14. Инженерно-техническая служба из Москвы прислала ему указание: «Снять маслопробку на предмет металлической стружки», но, похоже, эти ребята совершенно не представляли себе, как это можно сделать при 50-градусном морозе, на высоте 3000 метров, когда двигатель почти целиком занесен снегом, спрессованным за трое суток ветрами, как бетон. Да еще имея на борту Ми-8 экипаж, чудом избежавший смерти, который нуждается в срочном медицинском обследовании...
Поэтому делать выводы о причинах отказа Акимову пришлось, проанализировав характер его проявления: «Наиболее вероятная причина — замерзание маслорадиатора или забивание его трубок, что привело к срабатыванию обводного клапана. Отсюда — все вытекающие последствия. Межремонтного ресурса двигателя достаточно для выполнения сезонных работ. Конструктивный недостаток исключен».
